Кровь из прокушенной губы попадает в горло. Я целуюсь, но, кажется, будто облизываю лезвие остро заточенного клинка. Страх и желание петелька за петелькой переплетаются между собой, заставляя меня стонать в губы Кагеямы.
— Развернись, — оторвавшись от меня, рычит он.
У меня всё плывёт перед глазами. Если бы не ловкие руки Тобио, я бы просто сползла по стене вниз.
В тот момент, когда Кагеяма поворачивает меня спиной к себе, я краем глаза цепляю растрепавшиеся волосы Ойкавы. Он откинул от себя часть одеял и развалился в позе морской звезды.
Паника накрывает с головой. Пытаюсь лягнуть Тобио ногой, пихнуть локтем в бок.
— Что ты творишь? — отчаянно, но очень тихо шиплю я.
Кагеяма молчит и сильнее вжимает меня грудью в стену. Я прекрасно понимаю, чего он хочет. И от этого мои ноги отнимаются окончательно.
От Тоору нас отделяет пара пустых метров и полное отсутствие звукоизоляции. Из окна прямо на кровать падают прямые лучи удивительно жизнерадостного солнца. Они так и поют: проснись, вставай, смотри, как Кагеяма трахается! Знай противника в лицо, как говорится.
— Тобио, не надо…
Я прошу дрожащим голосом, размазывая кровь по светлым обоям перед собой. Кагеяма уже избавился от моих трусиков, едва ли не разорвав. Кружево больно резануло меня по чувствительной внутренней стороне бёдра. Я не сдерживаю короткий крик.
— Будешь шуметь, разбудишь Ойкаву, — скалится мне прямо в ухо Тобио.
Он кусает мочку, играет с ней языком, пока пальцами раздвигает мои половые губы. Очень хочу быть сухой и тугой, чтобы у наглеца ничего не вышло. Но само чувство натяжения внутри, заставляющее сокращаться вход во влагалище, говорит о том, что пальцы Тобио не встретят никакой преграды. Он трахает меня сразу двумя. Губы перемещаются на шею, я жду приятной неги, но вместо этого получаю сомкнувшиеся на чувствительной коже зубы. Кагеяма не прокусывает её, но сжимает так, что я боюсь даже представить, какой завтра увижу на этом месте синяк. В уголках глаз собираются слезинки, мне приходится закусить повреждённую губу, чтобы не застонать.
Я привстаю на носочки, с таким напором долбят меня пальцы Кагеямы. Он сгибает их, разводит и достаёт подушечками до самых чувствительных мест. При этом держит меня зубами за шкирку, как настоящий волк свою добычу.
Голосовые связки дрожат почти так же, как и ноги. Я давлюсь своими стонами, плачу от того, что не могу дать им волю. Моя голова развёрнута как раз к мирно спящему Ойкаве. И я прекрасно вижу, как он хмурится после каждого вырвавшегося из меня всхлипа. Хочется отпустить себя. Ведь вчера он сам сказал, что согласен делить меня с Тобио. Но я умная девочка. Если первым, что он увидит после этого отчаянного признания, будут пальцы Кагеямы глубоко в моём влагалище — точно передумает. Моим мальчикам нужно время.
А мне нужен член Тобио. Прямо сейчас.
— Пожалуйста…
Демонстративно оставляю таз, шире раздвигая ноги. Никакой внутренней уверенности в том, что смогу удержаться от вопля, нет.
— Нравится, что он может увидеть? Когда вы зажимались по углам у меня на виду, ты так же текла?
Ну же, просто вставь мне, я согласна на любые грязные слова, которые ты для меня придумаешь.
Немного боюсь, что Тобио лишь дразнит меня, а его самого не заводит перспектива трахаться практически на глазах у семпая. Но упирающийся в меня член тут же рушит все сомнения. Оказывается, Кагеяма рычал не только от злости. За этими звуками он пытался скрыть возбуждение.
Распухшая головка с трудом входит в меня, несмотря на обильно вытекающую смазку. Тобио утыкается лицом мне в волосы на затылке, надеясь, что они смогут поглотить хотя бы часть шума. Всё его тело вибрирует от грудных звуков.
Член входит сразу и до упора.
Тобио на излёте ловит мой стон рукой. Закрывает мне рот ладонью. Всё тело изломано невероятными углами. Задран подбородок, руки и грудь упираются в стену, бёдра отставлены назад до гимнастического прогиба в пояснице. Я вся подаюсь навстречу члену Кагеямы. Он трахается как в последний раз. Каждое движение своей амплитудой заставляет меня волноваться: вдруг он сейчас выскользнет, вдруг не попадает, когда будет вставлять. Но Тобио засаживает с ритмом и точностью отбойного молотка.
Его рука, закрывающая мне рот, уже мокрая от слёз и слюны. Я не просто кричу, я умоляю о продолжении, прошу прекратить, чередую «да» с «нет», разбавляя это короткими всхлипами «пожалуйста».
— Заткнись, замолчи, — очень низко и гортанно шепчет мне Кагеяма. — Я буду трахать тебя так, как сам захочу. Докажу, что я лучше.
После этих слов он останавливается.
Блять, до оргазма мне не хватило ещё пары толчков.
И мне так сносит крышу, что я безоговорочно принимаю правила игры. Напрягаю бёдра, взывая к своим онемевшим ногам, и начинаю двигаться.
От усилий перед глазами немного проясняется. Солнце отлично подсвечивает блестящие шоколадные глаза. Ойкава проснулся и с улыбкой смотрит на то, как я скольжу по члену Кагеямы, задыхаясь от слёз и стонов. Наверно, утренний свет даёт ему увидеть и то, как блестят мои бёдра, как струйки крови текут по подбородку и шее.
Тоору увлечён и не замечает мой взгляд. Зато я могу рассмотреть, как колом стоит одеяло, закрывая его стояк.
Делаю ещё одно поступательное движение и кончаю, глядя на улыбку Ойкавы. Перед глазами темнеет.
***
Пить с Кенмой кофе очень приятно. Чувствуешь себя так, будто сидишь одна, но не привлекаешь ненужные взгляды разговорами с пустотой. Я вроде общаюсь с этим крашеным парнем напротив, хотя и знаю, что ответит он мне только в крайнем случае. Помогает привести мысли в порядок.
— И что ты будешь делать дальше?
Кажется, тот самый — исключительный — момент наступил. Козуме оторвался от экрана телефона и заговорил со мной. Что ж, своевременно, ведь я не затыкаюсь уже час.
— Завтра приглашу Ойкаву зайти, когда у меня будет Тобио. Тоору-то прямым текстом заявил, что хочет поиграть.
Кенма внимательно на меня смотрит. Мы не то чтобы подружились. Я до сих пор не уверена и в том, дружит ли вообще парочка Тетсуро-Козуме с Тоору. Знаю, что в старшей школе они не были близки, а сошлись уже в университете. Туда же этот неугомонный Бокуто.
Я вообще сначала не хотела связываться что с компанией Ойкавы, что с друзьями Кагеямы. Но сейчас выходит так, что я хорошо знакома со многими волейболистами, как нынешними, так и бывшими.
Кому-то я совсем не нравлюсь. Например, очкарику Тсукишиме, который буквально видит меня насквозь. Кто-то всегда рад, если я прихожу на тусовку. Вместе со Львом мы как-то раз принесли парням настоящую русскую водку. После этого случая для многих я «своя».
Но почти никто не горит желанием общаться со мной без присутствия Кагеямы или Ойкавы. Только Кенма с первых встреч проникся странным любопытством к содержимому моей безумной головы.
— Я имею в виду, после всего этого, — кривится Козуме.
Интимные подробности моих отношений он слушать не любит.
— Я не…
— Когда Кагеяма и Ойкава втянутся в эту твою игру? Что ты будешь с ними делать? Выберешь в итоге одного или порвёшь с обоими?
Очень много слов для Козуме. Но они как всегда в точку. Я прислушиваюсь к себе, но пока не нахожу ответа на этот вопрос. Наверно, в итоге пожалею о том, что сделала. И несчастными окажутся все. Или, напротив, мы поможем друг другу стать счастливыми.
Смотрю на экран своего телефона. Там сообщение от дедушки: «Завтра у тебя тренировка с женской волейбольной командой, не опаздывай!».