Я пинаю камешек у себя на пути. Он неожиданно громко стучит по дороге. Пугает кошку. Она бежит на другую сторону улицы и едва не теряет сознание от пронзительного сигнала спешащего автомобиля. Истошно орёт, кидается обратно, под ноги к Кагеяме. Он даже не замедляет шаг. Идёт со мной в одном темпе и слушает. Я рискую повернуть голову, и глубокая морщинка на лбу едва ли ни доводит меня до слёз. Ему интересно, он думает над моими словами…
— Дома меня учил дедушка, я смотрела все игры, находила даже записи сетов школ по соседству. Если было время, клянчила тренировочные матчи. Успела побыть и либеро, и диагональным. Где-то меня замечали, пытались вытащить из безнадёжной школы. Но родителям нужно было переезжать, и я снова оказывалась в болоте…
— Но сейчас ты в лучшем спортивном университете Токио, — замечает Тобио.
Я теперь смотрю прямо в глаза Кагеямы. Он всё хорошо понимает, но я зачем-то всё равно говорю:
— А за спиной у меня ничего, кроме жуткой усталости. Ни одних национальных, никакого титула. Пока предложили подождать и помочь с мужской командой.
— Путь в никуда.
Разве связующий не должен быть психологом и оптимистом?
— Если ты не будешь играть, то не сможешь показать себя. Если не сможешь выделиться — не допустят к тренировкам.
А я удивлялась, почему же он так вяло хвалит игроков своей команды. Да по сравнению с нынешней интонацией, его подбадривающие слова в игре — просто внутривенная доза окситоцина. Хотя не жалуюсь, это честно. Кагеяма озвучивает то, что я и сама отлично понимаю.
Но, кажется, его самого собственные слова смутили. И снова здравствуйте, красные ушки!
— Это… Было слишком резко.
— Тогда с тебя подбадривающий кофе, — подмигиваю я.
Теперь у Тобио краснеют и скулы. Это никак не сочетается с жёстким, будто работа охотничьего ножа, разрезом глаз. А единство противоположного, определённо, моя слабость.
— Тогда и кусочек торта, — смущаясь окончательно, говорит Кагеяма. — Сладкое лучше поднимает настроение.
— Откуда ты знаешь, может, я взяла бы самый сладкий кофе?
— С карамелью, орешками и тапиокой?
О чёрт, это что, улыбка? Кагеяма Тобио улыбается мне! А я вижу в его зрачках собственную счастливую мордашку. Кажется, вечер пройдёт куда лучше, чем я могла предположить.
========== Лисёнок Тоору ==========
Ближе к ночи стало холодно, поэтому Кагеяма отдал мне свою олимпийку. Хотел проводить до общежития, но я отказалась — нужно немного привести в порядок мысли после этого дня.
Тобио отходит достаточно далеко, а я, будто последняя извращенка, притягиваю ткань к носу и вдыхаю запах. Надо же, не пахнет ничем. Разве что немного гелем для душа. А я ожидала амбру, кожу и мускус; кажется, так описывают запах настоящего мужчины.
Сегодня малыш Тобио почти заслужил это звание. Быстро справился с неуверенностью, несколько раз удачно пошутил, поддержал одну серьёзную тему и не распугал своей аурой посетителей за соседними столиками. Может, я бы и поцеловала его на прощание, но, думаю, он фанат брачных танцев с бубнами и лёгкого соприкосновения пальцев на десятом свидании.
— Неужели Тобио-чан успел пропотеть новую олимпийку?
Голос мягкий и знакомый, но я всё равно подскакиваю от неожиданности, в крепком выражении упомнив чью-то там мать.
Буквально в паре метров от входа в женский корпус стоит тот парень с тренировки. Ойкава. Не знаю, различает ли он в темноте мой близорукий прищур или просто решает соблюсти приличия, но представляется:
— Я Ойкава Тоору. Мы слегка знакомы. Ты сегодня отлично себя показала.
Таких хитрых улыбок я давно не видела. Если Кагеяма прямолинейно сканировал взглядом состояние моих почек, то этот тип явно сразу метит в слабые места. Вот сейчас проверяет: как мне его безупречное дружелюбие? Сойдёт?
— И поэтому ты решил несколько часов прождать меня у общежития? — по-сучьи проговариваю я. — Прости, но сегодня я действительно показала всё, что могла. Больше смотреть не на что.
Ойкава мягко посмеивается. Очаровательный засранец.
— А я пришёл послушать, — находится Тоору. — Например, историю о первом свидании Тобио-чана.
Настроение этого Ойкавы безумно заразительное. Я плохой человек, очень плохой. Но мне становится смешно, стоит только вспомнить о том, с каким пронзительным зубным скрежетом Тобио рассказывал о своём семпае из средней школы, с которым неожиданно оказался в одном университете.
Но что бы там ни затевал Ойкава, Кагеяма успел первым расположить меня к себе, а значит, никаких шуточек за спиной. По крайней мере, пока.
— Спроси у него сам. Теперь вы часто будете видеться.
Мне стоит усилий избавиться от желания обменяться с Тоору ещё парой колкостей.
— Так это всё-таки было свидание? — спрашивает Ойкава, когда я равняюсь с ним.
Что-то с его тоном не так. Это незначительное изменение заставляет повернуть к нему голову. И прежде, чем я вообще успеваю среагировать, он притягивает меня за затылок и целует.
От долгой прогулки мои губы треснули. У Тоору они тоже сухие. Но он отчаянно прижимает меня к себе, проводя по нижней, немного кровоточащей корочке языком. От скуки или от неожиданности я не против. Пусть целует. Очень хочется посмотреть в его глаза после этого. Ведь он явно сам не ожидал от себя такого.
Целуется умело и жадно. Тепло зарождается где-то внутри и расходится по всему телу. Интересно, что согрело больше: это или олимпийка Кагеямы?
Наконец, отстраняется. Блять, хотела увидеть его растерянный взгляд, а в итоге поплыла сама. Тоору же за эти секунды успел придумать пафосный ответ:
— Кажется, всё-таки не свидание. Они обычно не заканчиваются поцелуями с другим парнем.
Доволен собой, змеюка подколодная. И я довольна им тоже. Эталонный говнюк. Хоть на выставку.
— Да, они заканчиваются прощанием на развилке и романтично отданной курткой, — шиплю в ответ. — А извращенец в ночи, от которого любимую нужно спасать, тоже классика.
Набираю в лёгкие побольше воздуха. Он холодный и противный. Но не такой противный, как самодовольная рожа нового знакомого.
— ААА! ПОМОГИТЕ! НАСИЛУЮТ! — с абсолютно равнодушным взглядом воплю я.
Теперь очередь Ойкавы резким рывком втягивать в себя осеннюю прохладу. Чтоб тебя насморк завтра замучал.
— Нет-нет, замолчи! Какая же больная… — причитает Тоору, юркой змейкой заныривая в кусты.
Но гадёныш, бодрой рысцой гарцуя по газонам, прыскает со смеха. Кажется, у нас одинаково отбитое чувство юмора.
Из окна первого этажа выглядывает чья-то сонная моська, много где загорается свет. Я не хочу в кусты, поэтому, старательно приставив ладонь ко лбу, делаю вид, что сама разыскиваю виновника вечерних воплей.
Ах, какой же чудесный день.
***
Сегодня Кагеяма будет признаваться мне в чувствах. Это словно огромная наковальня, нависшая прямо над моей головой. И как только я забываю о том, что она вот-вот проломит мне череп, чугунная штука подрагивает и отбрасывает на меня гигантскую тень.
На тренировке Кагеяма криво подаёт.
— Слишком высоко! — орёт на парня мой дедуля.
Кагеяма не успевает поймать мяч.
— Внимательней, Тобио, — мягко просит капитан команды.
Кагеяма прекрасно пасует диагональному, но, к сожалению, тому, что по другую сторону сетки.
Это последняя капля для всех. Талантливого связующего сажают на скамейку, а меня просят принести полотенце и воду.
«Ружьё, тащи, мать его, ружьё», — пылает в глазах тренера Макото.
Я и сама не отказалась бы шмальнуть в этого выпавшего из гнезда воронёнка. От каждого его косяка мучительно стыдно мне. И каждый из них однозначно трактуется в словаре балбесов как: «сегодня первый раз предложу девушке встречаться».