Приехали мы за темно. Уже во всю пылал костер, тихо плакала скрипка в руках Милоша, Луладжа сидела попыхивая своей трубкой. И только на звук скрипящего колеса они обернулись и увидали нашу кибитку. Тут раздался громкий свист и нас высыпали встречать почти все. Даже дети. Их силком возвращали обратно. А я спрыгнув на землю тут же оказалась в объятьях Лачи. Я тихо чмокнула ее залитые слезами глазки.
- Не плачь, подружка моя, - тихо прошептала я ей, а у самой сердце все сжималось и сжималось в тугую струну, - я жива, я в порядке.
Луладжа, как положено шувихани, распоряжалась потчевать гостей. Когда мы оказались с ней рядом она подошла и тоже обняла меня и посетовала, что они уже не чаяли меня видеть живой.
У костра, сжимая в руках кружку с теплым вином, после того, как все перезнакомились, рассказывала о том, как и кто напал на меня. Все качали головами и ахали. Лачи сидела рядом со мной и чуть подрагивала. Я ее обнимала и прижимала к себе укутывая в теплую шаль.
Уже тускнели звезды на небосклоне, когда мы все-таки разошлись спать. Гости в своей кибитке, а я как обычно под бочком у Лачи. Уже почти заспала, глаза слипались, как вдруг Лачи толкнула меня.
- Не спится? - переспросила я.
Она лишь мотнула головой. А потом вдруг прижавшись ко мне, тихим, горячим шепотом мне в ухо спросила:
- А, Гожо, это кто?
И я услышала неподдельный интерес в ее словах.
Я и рассказала, как приманила своего спасителя, да как меня принимали в другом таборе, да как ехали к своим. А она затаив дыханье слушала и только глазищи ее поблескивали отражая звезды.
Спустя пару минут она уже спала. Тихо посапывая, да умильно улыбаясь своим снам. А я мучительно размышляла. Как подтолкнуть Луладжу к принятию решения? Какие доводы использовать? Да и помогут ли они? В глубине души я понимала, что шувихани не отдаст Лачи. Она хоть и ведающая, хоть и понимает, что Лачи будущая шувани, но игрушка для сына нужней. Она мать. Мать капризного, избалованного и жестокого ребенка. Ее ребенка.
А сила Лачи уже и без моего участия развивается, да растет. Эх. Жалко, что мое слово против слова шувани табора это писк комариный. С такими грустными думами я и встретила рассвет.
День прошел в подготовке к вечернему празднеству. Луладжа велела перед проводами гостей устроить праздник. А вечером с песнями, плясками благодарили моих спасителей.
Я порывалась поговорить с шувани, но она, как нарочно, ускользала от меня. Когда догорал костер, и все уже расходились по кибиткам, я вдруг заметила какими глазами Луладжа наблюдает за Лачи. Та у самого костра тихо общалась с Гожо. «Хорошо, что они завтра уезжают» - мелькнуло у меня в голове, глядя на поджатые губы Луладжы.
Утром всей гурьбой умылись и позавтракали, да вышли провожать гостей. Я все порывалась найти Лачи и с ней проводить, но ни как не могла ни где ее найти. Только соберусь пойти ее поискать, но, все время отвлекалась. Кибитка гостей удалялась и мы всей гурьбой возвращались обратно. И вдруг я поняла, что среди нас так и нет Лачи. Вдруг мой взгляд упал на сына Луладжи – Якоба, тот хитро щурил глаз и улыбка была презрительная (как обычно) и самодовольная. Это меня насторожило. Поэтому я сделала вид, что занята Карлом, а сама краем глаза следила за ним. Тот тоже вел себя очень необычно. Демонстративно расхаживал у кибитки Розки и все озирался. Когда он понял, что на него ни кто не обращает внимания он скользнул внутрь. Я опрометью бросилась за ним. Приподняла полы занавески, выполняющей роль двери в кибитку, и увидела, как он копается в вещах. «Он, что то ищет у Розки?», - с недоумением мелькнула у меня мысль, но он приподнял нечто. А дальше все стало ясно: он развязывал плачущую Лачи. Я только покачала головой. Этот ревнивый, капризный, избалованный гад связал ребенка и бросил в кибитке, боясь, что она сбежит с новенькими. Я ушла. Мне не нужно показывать свой интерес в этом деле. Но своими действиями этот глупец натолкнул меня на новую идею. Если судьбе будет угодно, то я спасу Лачи из лап этого монстра.
Лачи с красными от слез глазами показалась из кибитки. Я махнула ей рукой призывая. Она подбежала ко мне явно с намереньем пожаловаться, но я успела ей подмигнуть и приложила палец к губам, давая понять, чтоб она держала язык за зубами. Она меня поняла и только чуть прижалась ко мне. Я ее погладила по спине и мы занялись обычными делами.
Вечером, у костра, когда все дети спали по своим местам, Луладжа и совет, пояснили всем, что эту зиму мы все будем зимовать поближе к городу. Поручили Милошу найти постоялый двор. Побольше, но подешевле, чтоб детей, да женщин не морозить. А дальше пойдем по весне, когда сможем помочь несчастным. На том и порешили. Не гоже оставлять в беде никого, особенно своих же. После совета я привычно залезла в кибитку и уснула.