— Мои соболезнования, — произнес я, почти не разжимая губ, кажется, она и не услышала.
— Мне говорили, со временем станет легче, я стану забывать, встречу другого. Не случилось, даже смотреть на других не могу, хотя уже семь лет прошло. — Она коротко вздохнула. — Маша помогла мне отыскать его тело. Когда от меня открестилась милиция, частные сыщики, да все. Стоило ей посмотреть на фотографию, сразу указала на карте точное место, где он лежал. Рассказала, как всё случилось. Я думала, умру, когда мы прибыли на место и подняли изуродованное, обуглившееся, черное… — руки свело судорогой, она смотрела сквозь меня, не видя ничего, кроме кошмарного воспоминания.
Говорить дальше не смогла, взгляд вновь заледенел. Смотреть на нее было невыносимо, но и уйти я уже не мог, стоял, переминаясь с ноги на ногу, бессильный помочь, ожидая, когда её немного отпустит.
— Маша, — наконец, произнес я одно это имя.
— Она меня вытащила. Я… не знаю, что бы без нее делала. А теперь… Маша, она мне как сестра, нет, больше, я… — снова молчание. — Вам не понять.
— Наверно. Но именно она пообещала вам ребёнка от погибшего мужа, если я правильно понял.
Тиамат заелозила на сиденнье, взгляд выдал меня с головой.
— Знаете, я тоже до поры до времени очень скептически относилась к подобным вещам. Маша сама говорит, что проходимцев среди экстрасенсов уйма. Но ей я верю. Видеть донора — это уже моя личная блажь.
Блажь совершенно обоснованная, подумал я. Раз Тиамат захотела познакомиться с донором, значит, в глубине души прекрасно понимает, от кого на самом деле будет ребёнок, но пытается обмануть сама себя. Наверное, так для неё действительно лучше. Может и мне было бы легче продолжать жить иллюзией беззаветной любви Марины, а не так, как теперь. Я содрогнулся, вспомнив сегодняшнее расставание, как-то сразу обдало лютым холодом. Марина, выплыв из небытия, улыбнулась, показав ровные мелкие зубы, и тотчас исчезла.
— Да вы дрожите точно осиновый лист, — от неё не укрылось моё состояние, только истолковала она его по-своему. — Ещё заболеете. Поезжайте домой, согрейтесь, — поспешив захлопнуть едва приотворенную дверь своих переживаний, попыталась ретироваться Тиамат. В подвижном, по-детски доверчивом лице произошла мгновенная перемена, я увидел перед собой ту серьёзную, сдержанную даму, что подсела за мой столик в кафе.
Я интуитивно отшагнул, но не отступил, понимая: остаться теперь одному граничило с самоубийством, причём совершенно неважно, куда я поеду, домой или в лабораторию. Надо задержать её, продолжить разговор, нет, надо вернуть ту женщину, что поверяла мне сокровенное, не слушая и не слыша.
— Только не поймите меня неправильно, — слова предательски не желали подходить друг к другу. — Мне совсем не хочется расставаться с вами на полуслове. Я хотел бы вам кое-что доказать, возможно, вопреки вашей уверенности. — Она защёлкнула ремень безопасности. — Поймите, как человек, кое-что смыслящий в области генетики, я хочу объяснить свою точку зрения на вашу идею с научной стороны. Полчаса, от силы час, давайте подъедем в лабораторию, это недалеко. Вы сможете лично убедиться в правдивости моих слов.
— У меня нет причин сомневаться в ваших словах, — она огляделась по сторонам и только после этого подняла на меня глаза. Уже другие, той заблудившейся в жизни девочки.
— Пожалуйста, Тиамат, — взмолился я, не отрываясь от них, только на них и надеясь.
— Елена Михайловна, — она глубоко вздохнула. Высокая грудь под тканью светлого пиджака медленно поднялась и опустилась. — Вам не доказывать мне что-то нужно, а живую душу рядом почувствовать, это я по себе знаю. — Я дрогнул. — Хорошо, конечно, давайте подъедем.
— Тогда езжайте за мной. Вот моя машина, — я указал на «Мерседес».
Она неуверенно кивнула.
— Да, совсем забыл. Меня зовут Антон, Антон Игоревич Мезенцев.
— Хорошо, Антон, выезжайте.
3
Обрадовавшись как мальчишка, я часто закивал, захлопнул дверь «Инфинити» и, покачиваясь на ватных ногах, пошел к своей машине. В голове шумело, руки дрожали от холода, душевного или телесного, мне было не разобрать. Выезжая со двора, едва не врезался в медленно выворачивавший пикап, все внимание было приковано к седану Елены, двинувшемуся на выезд, сердце ёкнуло, когда я увидел, как он величаво выбрался на Гоголевский бульвар, отправившись вслед за мной.