Это устройство было подарком Ани на пятнадцатилетие. Оно выпало как раз перед каникулами, так что традиционно, на протяжении долгих лет, я, как и мои ровесники, ходил по рядам, одаривая однокашников конфетами, кусками торта, пирожками. В ходе этого вояжа самому что-то обламывалось, вот и Нюша протянула мне коробочку. Я задержался рядом с ней, она поздравила и отвернулась, давая понять, что продолжения не будет. Я двинулся дальше, раздавая куски «Чародейки». Попытался подойти на перемене — нет, безуспешно. Так и не понял, с чего вдруг получил этот подарок, ведь все предыдущие и последующие попытки достучаться до неё в школе результата не принесли. Как утешительный приз? Или намёк на что-то? Я не знал, впрочем, от неё, обогнавшей всех нас года на два в развитии, можно было ожидать чего угодно.
Странно, что она не сдавала экстерном — всезнайка, но и лентяйка. Любой предмет давался играючи, но предпочтение отдавалось гуманитарным наукам, чтобы не скучать с нами, она занимала себя сама. Участвовала во всех олимпиадах, неизменно выигрывая. Спецкоры «Пионерской правды» дважды приходили брать у неё интервью. Окончила школу с золотой медалью, пошла в МГИМО. Поступила без проблем: уже в школе знала английский, немецкий, французский и латынь. Она и первый курс закончила с одними пятёрками. А позже… как будто устала. Или надломилось что, ведь она, несмотря на протесты родителей, сразу переселилась в общежитие. При наших встречах прошлое мы старались не затрагивать, я только раз нарушил запрет, спросил: почему так? Она пожала плечами: какой я тебе нравилась больше, как тогда или как сейчас? Видя, как я замялся, Аня приложила к моим губам указательный палец.
— Вот видишь, ты сам ответил на вопрос.
— Может, всё же расскажете мне о своих исследованиях, Антон.
Я невольно вздрогнул. Елена смотрела на меня. Спокойная, уверенная, внимательная. Нас обоих немного отпустило. Но если я как будто вернулся в прошлое, она как, видимо, всегда, осталась нацеленной в будущее — ведь именно за этим я пригласил Лену в свою берлогу.
—Конечно-конечно, но для этого нам нужно будет спуститься в лабораторию, для наглядности, так сказать.
— Ваш чай остывает, — в ответ на это я сгрёб чашку со столика и, осушив её одним глотком, запихал в рот крекер.
— Ну, вы даёте, — рассмеялась она.
— Просто не хочу вас задерживать.
Я схватил на дорожку ещё один крекер — пустой желудок давал себя знать — и с заговорщическим видом поманил Тиамат за собой. Мы спустились в цокольный этаж. Из узких прямоугольников окон догорающий солнечный свет заливал маленькую прихожую перед лабораторией. Дальше ход преградила железная дверь, я набрал код, пропустил Елену вперёд, верхний свет загорелся сам, едва мы вошли.
4
Открывшееся за дверью помещение делилось на две неравные части: комнату отдыха, с диваном, шкафом для рабочей одежды, полупустым стеллажом, где мы хранили данные, требующие подтверждения, столом с тремя стульями, (за ним мы обсуждали планы на день или ночь, как получалось) огромным несгораемым шкафом, с припасами для лабораторных крыс, уборную за дверью, и отгороженную стеклянной стенкой собственно лабораторию. Справа от входа: клетки, стеллажи с препаратами и холодильники с анализами, образцами и результатами, морозильник для питомцев. У самого входа сервер с четырьмя мониторами, длинный стол с тумбами, покрытый керамическим напылением, заставленный склянками и реактивами, из тех, что всегда должны быть под рукой. На столе микроскопы, весы, нагреватель, экстрактор, бани, шейкеры, пробоотборник, краны для воды и рабочих газов, рядом моечная ванна и стол для вскрытия с набором инструментов. Всё чистое, блестящее холодным металлическим цветом, как будто… хотя почему «как будто», всё уже подготовлено для продажи. В лабораторию вбухано немало, Пашка, не вникая подмахивал подписи, требуя, чтобы я брал только лучшее, немецкое, особенно после рождения Примуса.
Елена осматривалась, с интересом изучая неведомые ей приборы. Освещение лаборатории интимное — полусвет — так предпочтительней нашим маленьким коллегам. Я прошёл первым, включил сервер, пока система загружалась, принялся показывать и рассказывать. В полутьме по стенам и потолку проходили толстые боа-констрикторы воздуховодов, вились лианы системы пожаротушения. Елена смотрела то вверх, на жутковатые призраки жизни, то вдаль, на их явное проявление, шебуршание и хруст, крысы усердно стачивали зубы, грызя грецкие орехи. К клеткам она не подошла, остановилась подле баков с кислородом и азотом, баллонов с кислотами. Оглядела плакаты, висевшие на стене — ни одного русского, английского, да хоть китайского слова, только длиннющие формулы разложения и синтеза органических соединений и коротенькие надписи на склянках вроде «C6H9CHO» — брутто-формулы используемых препаратов.