ГЛАВА 4
Спустя три года с момента окончания юридической школы Марджи стало скучно. Я терпеть её не могла, но любила за то, что сейчас она сидела в комнате для посетителей в бледно-зелёном костюме и со своей короткой стрижкой боб ярко-красного цвета.
Я даже не успела опустить свой зад в кресло, а она уже произнесла:
— Он жив.
— Насколько всё плохо?
— Он слишком слаб, чтобы говорить. Ты вонзила нож для чистки лошадиных копыт между его рёбер.
— Нож для чистки копыт? Господи… — я не видела никакого смысла в этом, хотя и знала, что мой нож всегда был отлично заточен. Насколько зла я была на него, что позволила себе проткнуть его?
— Лезвие прошло в трёх миллиметрах от его сердца. Ты лишь оцарапала лёгкое. Внуки оценят оставшийся шрам.
— Это была я? Ты уверена?
— Ты позвонила копам и призналась, а когда они прибыли на место преступления, ещё и напала на них.
— Я не… Не может быть! — я была полностью сбита с толку. Зачем мне это нужно было? Я и ранее делала безумные вещи, но ударить Дикона ножом? Это было самое ненормальное дерьмо во всей моей мерзкой жизни! — Где это случилось? Мы не были на Манди Стрит. Не могли там быть.
— В конюшне. Потом ты попыталась перерезать себе горло. Ты правда этого не помнишь?
— По-твоему, я выдумываю?
— Всё, что я говорю, — правда, — она сохраняла строгое выражение лица, боясь обидеть меня.
— Ты не должна представлять меня в суде, если не хочешь, — сказала я. — Я знаю, что тебя от меня воротит.
— Неправда.
— Правда. Ты никогда меня не понимала.
— Это не одно и то же, — ответила Марджи. — Давай посмотрим правде в глаза. Ты сама себя не понимаешь. Разница между нами в том, что я тебя люблю.
Мне нечего было ответить. Я просто сжала челюсть и почувствовала себя упрямым ребёнком, которым всегда была для своей матери.
— Фиона, ты хочешь поговорить об этом? Мне прийти завтра? Или вообще не появляться? Папочка пытается отстранить меня от дела.
— Почему?
— Говорит, я недостаточно опытная. Но на самом деле я не знаю, — она потрясла головой. — Дело в том, что…
Я схватила её руку со стола.
— Моим адвокатом должна быть ты. Не оставляй меня.
— Скажи мне, что произошло. Знаю, ты многого не помнишь, но что между вами двумя было? Он изменил тебе? Ударил? Что побудило тебя вонзить нож?
Я потёрла глаза мягкими бугорками ладоней. Она не понимала нас. Никто бы не понял.
— Клятва Дрейзен, — произнесла я.
— Я — твой адвокат. Всё, что ты говоришь, и так остаётся в рамках конфиденциальности между клиентом и адвокатом.
Я подняла ладонь вверх:
— Ты даёшь клятву или нет?
— Хорошо, — она подняла свою ладонь вверх. — Я даю клятву.
Я расслабилась. Между мной, моими шестью сёстрами и одним братом клятва Дрейзен означала, что ничего, сказанное под ней, ни одно слово раскрываемой правды не может быть передано кому-либо другому.
— Это тяжело объяснить, — начала я.
— После первых десяти раз я легче это воспринимаю, — Марджи скрестила руки на груди. — Начни не с конюшни. Я предполагаю, ты употребляешь наркотики. А ещё думаю, что за последние три года ты занималась сексом больше, чем я за всю свою жизнь.
— У нас были свободные отношения.
— Ясно.
— «Свободные» значит… — я сглотнула. — Буквально несколько месяцев назад в число моих партнёров входили лишь те, кого мы знали. Это были люди с вечеринок, которые мы устраивали, — я решила опустить часть о связывании. Не была готова рассказать ей, что превращалась в предмет искусства для секса, потому что была не в силах держать под контролем своё сексуальное желание, пока находилась в этих свободных отношениях.
— И что изменилось?
В её вопросе было облегчение. Он не выражал осуждение, а был просто нормальным вопросом.
— Мы влюбились друг в друга, — слова лезвием прошлись по моему горлу и вырвали моё сознание из-за пелены от медикаментов. По щекам покатились слезы.
— Нет, — произнесла Марджи. — Остановись.
Я пыталась сказать ей, что была не в силах, но не могла говорить и использовать свой рот для слов, а могла лишь судорожно втягивать в себя воздух. У меня едва ли получилось вдохнуть без хрипов. Как мне произнести целое предложение?
— Я не могла навредить ему.
— Блядь.
Марджи всегда чувствовала себя неловко, когда дело доходило до слез. Но она знала, что с ними делать. Подвинула свой стул поближе ко мне и села рядом, положив руку на моё плечо. Я прижалась к её груди. Она молча гладила меня по волосам.