Пытаюсь подняться, но девушка не даёт это сделать. Она схватила меня за волосы и с нажимом уложила обратно на мягкие ножки.
— Э-э⁈ Это что за насильственная забота?
— Прошу, расслабься…
Девушка удерживает меня силой и не позволяет подняться, но делает это с притягательной улыбкой и лёгким смущением. Вижу, как стесняется, но руки не убирает. И даже наоборот, её пальцы заплясали по моей макушке с ещё большей интенсивностью, а лёгкое поглаживание превратилось в расслабляющий массаж.
Балдё-ё-ёж…
Смирившись со своей участью, я прикрыл глаза. Даже потеряв возможность крутить головой, решаю, что стоит осмотреться, хотя бы при помощи внутреннего радара. Вот только мне как-то сложно сосредоточиться и не отвлекаться на расслабляющие движения, ритмичные поглаживания и массирующие расчёсывания.
— За ушком не трогай. Щекотно.
— Хорошо. А что скажешь об этом?
— Да-да… Здесь приятно. Да-а…
Собрав растерянную волю, мне всё же удалось ощутить окружающее меня пространство. Сфокусировавшись, я быстро нашёл компаньонов, которые не смогли уберечь мою голову от посягательств.
Как-то непривычно смотреть на Аймона без пылающей короны. Он сидел перед костром и с пустым взглядом словно взирал на огонь, хотя со стороны казалось, что он ничего не видит. На его коленях развалилась фея. Она старательно жевала огромное яблоко.
А вот Гимн валяется недалеко от нас. Лежит в сторонке и всячески брыкается. Он не может пошевелиться, потому как его тело замотано в рулон из переплетённой травы. Также я заметил у него во рту мешающий разговаривать кляп из скомканных корешков.
— Это ведь ты связала гнома? Объяснишь, зачем?
— Он тыкал в меня палкой.
— Звучит ужасно. И всё же мне интересны подробности.
— Нет. Я стесняюсь.
— Тогда может избавишь Гимна от пут? Пусть сам всё расскажет.
— Ладно.
Девушка даже не посмотрела в его сторону, однако оплетающая гнома трава зашевелилась и стала расползаться. Вскоре Гимн освободился от зелёных оков и избавился от кляпа.
— Тьфу-тьфу… Какой же неприятный вкус газона.
Только когда гном поднялся на ноги, девушка изволила взглянуть на него.
— Не молчи, бородатый! Начинай каяться в грехах, или я тебя сейчас в землю закопаю! Поверь, вкус почвы тебе не так сильно понравится.
Удивительно, как из такого миленького и аккуратного ротика могут вырываться столь ядовитые слова. Эта красавица меня пугает.
— Чад, ты не подумай. В моих действиях не было злого умысла.
— Мелкий урод, хватит сотрясать воздух! Приступай уже к подробному объяснению своего проступка.
Глаза гнома выглядели круглее обычного, и он жалостливо смотрел на меня, ища сочувствия и поддержки.
— Я хороший малый. Нет в моих поступках греха. Вот, к примеру, ночью, когда ты заорал от боли, я тут же поспешил к тебе на помощь, хоть сразу и замер. Потому как увидел, что деревянные отростки покидают твои доспехи, чтобы окутать тело девушки. Я боялся приблизиться, и мне оставалось лишь наблюдать как вокруг девушки образовывается скорлупа. Кстати, Чад, ты ведь в курсе, что куколки бабочки напоминают кору дерева затем, чтобы маскироваться от глаз хищника. А ещё волокна куколки достаточно крепки для защиты от погодных условий. Но вот кокон, который образовали отростки твоих доспехов, не просто сымитировал древесную кору, а он сам представлял из себя твердую броню из сплетённых вместе растительных волокон. Я тогда взял палку и начал тыкать куколку, уже понимая, что скорлупа крепка настолько, что её не пробить даже копьём. И всё же защитный механизм для того и существует, дабы оберегать от потенциальных угроз. Отсюда появляется вопрос: какой силой должен обладать хищник, чтобы пробить эту неприступную крепость? Вначале я предположил, что столь сильная оборона нужна для долгой консервации и девушка собирается спать в замурованном состоянии несколько сезонов. Однако отмёл эту идею, когда заметил, что температура защитной оболочки стремительно повышается. А это значило, что к утру она должна была вылупиться. Обрадовавшись открытию, я приготовился ждать. Ночь длинна, но я не заметил течения времени, потому как без устали продолжал изучать деревянный кокон. Прямо перед рассветом наступил момент раскрытия. Из многочисленных трещин скорлупы стала выливаться тягучая субстанция, от которой шёл горячий пар. Панцирь лопнул, разбросав деревянные осколки, и в следующий момент я увидел лицо, которое отличалось от изначального. Черты стали более круглыми, выразительными и даже слегка детскими. Но я не успел как следует полюбоваться лицом, потому как оно наполнилось гневом, и под аккомпанемент истеричного крика моё тело было захвачено в травяную тюрьму. Хоть убей, не понимаю, какой именно мой поступок разозлил девушку. Я даже пытался оправдаться, за что и был закупорен кляпом в рот. Несправедливо…