– Вы что? – обиделась медсестра. – Как тут ошибешься? Я же сама с Сергеем Валентиновичем его реанимировала. Разряд давали, адреналин ввели – сердце даже не дернулось.
– Извините, Валентина Матвеевна, – повинился я. И вправду, уж кому-кому, а старшей медсестре стоило в этом доверять – с ее-то опытом. Мертвого от живого точно бы отличила. Ну, разве что кроме какого-нибудь экзотического случая, вроде летаргической комы. Да и Луканов бы такой глупой ошибки не совершил – педантичная сволочь, не позволяет себе ошибаться. Два опытных человека – и вдруг приняли живого за мертвого? Странно.
Дверь палаты неожиданно открылась нам навстречу, на пороге показался светловолосый мужчина, завернутый в простыню, как римлянин в тогу. На ногах у него были синие в зеленую полосочку носки, из-под импровизированной накидки выглядывала синяя майка спортивного кроя. Глаза сверкали странным лихорадочным возбуждением.
– Иван Игоревич, доброго дня, – важно поздоровался пациент.
– И вам доброго, Михаил.
Тут медсестра не выдержала и с глубоким вздохом потеряла сознание. Я еле успел ее подхватить, чтобы не ударилась, и аккуратно уложил на пол.
– Ирина! Аня! Сюда! – рявкнул я на все отделение. – Валентине Матвеевне плохо!
Еще раз внимательно оглядел Михаила Тимошенко – он лежал в моем отделении после операции, четыре дня прошло, динамика была отличная. Да и сейчас выглядит хоть куда. Трупных пятен нет, наоборот, румянец на щеках, да и движения резкие, бодрые. На свежий труп никак не похож, как и на классического зомби.
– Что же вы так, Михаил? Зачем Валентину Матвеевну пугаете?
Тот виновато пожал плечами. Помог мне перетащить женщину на диванчик около поста. Рядом захлопотали две медсестрички. Впрочем, Валентина Матвеевна быстро пришла в себя, пересела за стол, стараясь держаться подальше от Михаила.
– Позволите? – Я взял его запястье, нащупывая пульс. Ровный, как у абсолютно здорового человека, ударов семьдесят. Даже слишком ровный для человека, который только что очнулся среди покойников. – Михаил, как вы себя чувствуете? – поинтересовался для успокоения совести.
– Отлично, доктор, – улыбнулся Тимошенко. – Даже лучше, чем раньше.
– Представляете, Валентина Матвеевна сказала, что вы умерли, а сейчас воскресли. – Я втайне порадовался, что хоть какая-то сегодняшняя история закончилась хорошо.
– Так и есть, – кивнул он, как-то очень внимательно ко мне приглядываясь.
– В смысле?
– Я умер. И Господь меня воскресил, – торжественно заявил Михаил.
Неподалеку опять послышался глубокий вздох. И вслед за ним снова засуетились медсестры.
– Валентина Матвеевна, – устало сказал я в воздух, – вам еще не надоело в обмороки падать? Это как бы непрофессионально.
И, повернувшись к Михаилу, спросил раздельно и ясно:
– Вы утверждаете, что умерли? А потом вас воскресил Господь?
Михаил радостно закивал. И с гордостью во взоре добавил:
– Я должен многое сделать. И потому Он меня вернул.
Я прямо почувствовал, как Михаил сказал «Он» – с очень большой буквы. Вот те раз, а казался совершенно нормальным до сегодняшнего дня. Надо будет завтра вызвать больничного психиатра – пусть Вадим разбирается с этим «воскресенцем» сам.
– Тогда поздравляю вас, – пожал я руку Михаилу. Спокойствие, только спокойствие, тон доверительный, движения плавные. – Отдыхайте, завтра мы еще с вами побеседуем…
– Но я хотел уже выписываться, – перебил меня Тимошенко.
– Зачем торопиться? Вы сегодня пережили потрясение. Вам нужно отдохнуть. А завтра я вас выпишу. – Пациент выглядел совсем не так, как я его помнил и до операции, и после. Что-то в нем появилось. Пока еще малозаметное, но все более и более проявляющееся с каждой минутой разговора. Напор? Уверенность? Или признаки безумия?
– Спасибо, Иван Игоревич, – еще одна широкая улыбка.
– За что?
– За понимание. Я думал, что придется долго объяснять, а вы сразу все поняли и уверовали в меня.
– Э-э-э… – Я не нашелся, что сказать, так меня смутило его последнее заявление. Уверовать в него? Мания величия? Начальные признаки шизофрении? Так, без Деменко точно не обойтись. Надо бы его еще сегодня натравить на этого «ходячего жмура». – Отдыхайте, Михаил. Конечно же, я вас понимаю. Валентина Матвеевна, отведете пациента в его палату?
Тут я поймал перепуганный взгляд старшей и сжалился.
– Ирочка, помогите Михаилу. А Валентина Матвеевна пусть еще немного отдохнет.
Медсестра подхватила руку Тимошенко и немного опасливо повела его по коридору.
– Иван Игоревич, – свистящим шепотом сказала старшая медсестра, – я не ошиблась. Христом клянусь, не было ошибки. Спросите у Луканова. Мне не верите, ему поверьте.