Выдохнув: «Уффф!» — так тяжко, словно копала сама, Эйприл улеглась на скамейку. Мальчишка сел рядом, на край.
Забыв про время, Кир смотрел вдаль, на колыхавшуюся под ветром степь. Теперь он был такой же, как Эйприл — без прошлого.
Потом встал и отправился в дом — заваривать чай.
Они сидели, глядя на яму и гору влажной земли. Глотали чрезмерно горячий чай, уж слишком хотелось пить.
— Тогда откуда пятна под лестницей?
— Это же просто рисунок на пластике! Под мрамор, в доме весь пол такой.
— А расколоченная аппаратура?
Эйприл только пожала плечами...
— Мало ли кто её мог разбить!
«Эта девчонка сумеет внушить, что угодно!»
— Знаешь, это было действительно жутко! — по идее, должно было стать хуже, но сделалось легче. Как сняли камень с груди.
— Кир, не смеши! Реальность куда страшнее фантазий. Выдуманные ужасы помогают сбежать от ужасов настоящих. Забыть о правде...
— О правде? — снова нахлынула жуть. — Какой?
— Вдруг сейчас самый счастливый момент, а ты его ужасным считаешь? И узнаешь об этом только потом. Вспомнишь, но назад не вернуться! Кир, живи сейчас!
«Но если я не прилетал на Землю с отцом, то как я сюда попал? И, кто я такой?»
Среди камней и земли что-то поблёскивало.
— Эйприл! Это последний! — Кир вытащил из кучи земли зелёный кристалл. Нетерпеливо вытер рубашкой и прислонил к амулету. — Видишь, рогатая голова!
Сверкнуло. В руках засиял полностью собранный Изумрудный Олень.
— Нет никакого «прошлого», Кир. Есть лишь сейчас.
— И что это значит?
— Откуда мне знать? Это слова Маяка.
Кир подождал, но больше ничего не происходило.
— И что теперь? — он изумлённо взглянул на девчонку.
Та пожала плечами.
— Эйприл, ведь так не бывает! После каждого из испытаний я получал награду. Собрал Ключ, а он ничего не открыл! Может, его надо к чему-нибудь приложить?
— Каких испытаний? Какой ещё Ключ? Кир, мы не в виртуальной игре!
— Смотри, тут что-то ещё! — Кир вытащил из земли какой-то обломок. — Похоже на кусочек брелока... Одуванчика! — он потёр его пальцами. — Не оттирается! В чём это он?
— Кровь, — Эйприл вырвала обломок из рук. — Отдай, это мой!
К вечеру поднялся ветер. Восточный, сухой.
Лёжа в постели, Кир уже не вертел в руках амулет, утратив к нему интерес. И не разглядывал небеса, не искал там Венеру. Он смотрел на девчонку.
«Совсем недавно, я считал её монстром... Что теперь? Считать монстром себя?»
На самом деле, Кир не верил, что он такой же, как Эйприл. Он просто не знал, кто он такой. И теперь, незнание устраивало.
«А на Илифии мне исполнилось шесть, — торт и шесть разноцветных свечек Кир помнил в подробностях. — Разве должны сохранится более ранние воспоминания?»
Он не знал.
«Не задавай опасных вопросов, если тебе не нужны ответы» — сказала красотка из сна. Теперь, Кир был с ней согласен.
Ночь. "В Куполе Радуг"
— Забираешь мою девчонку?
Он, словно ожившая тень.
Острые скулы, тонкий нос, мелкие зубы. Пепельные волосы, зачёсанные назад. Такая серая кожа, что кажется, ей сотни лет. Россыпь веснушек, будто украденных у ребёнка, на бескровном лице.
Взгляд стальных глаз уничтожает, сжигает. Секунда, другая — и я стану пеплом, что осядет сединой ему на виски. Потому, что в них, в этих глазах, в чёрных глубинах зрачков, переливается и мерцает, сияет и лучится ещё большим мраком Тьма.
— Ээ...
— Ээ? Что за «ээ»? Ты мужчина или овца? Отвечай, что тебе нужно! Хочешь мою девчонку?
Я уже не слышу этот голос, не вижу лица. Я стою посреди искрящегося бетона, измазанный кровью Облака, а надо мной, в ослепительном небе Дзеты, переливается непроглядная Тьма.
— Да! Верни мне её!
Я вновь с отцом Мэйби, и вижу, как он испугался, когда я увидел не существующее в реальности место, из которого он черпает силы, рассмотрел его настоящую суть.
Тени не любят света, хоть именно он и даёт им жизнь.
Фиест отворачивается.
— Что ж, тогда забирай.
Кидая на меня раздражённые взгляды, она одевается. Мы молча спускаемся вниз и садимся в машину.
— Ну, и что это было?
— Ты о чём? — я всё ещё не могу унять дрожь.
— О том, что ты там устроил с отцом. Сказал бы ему: «Я за Мэйби». Он прикололся, а ты всерьёз! Теперь он будет считать, что мой парень — псих.
— Не будет.
— Уверен?
— Да. Но знаешь, это не важно.
— Почему?
Молчу. Она пожимает плечами, смиряясь с тем, что и у меня могут быть тайны.