Эйприл даже не вздрогнула.
— Ну да... — ей давно наскучило притворяться. К тому же, человек так устроен: если подглядывает — мечтает оказаться замеченным, а если сделал какую-то гадость — жаждет об этом всем рассказать. Даже если человек этот — вовсе не человек, и не имеет отношения к приматам.
— Эйприл, разве друзья подглядывают?
— Ты о чём?
— О моих снах.
— С чего ты решил, что они твои?
— Так значит, ты смотришь не от лица Кирилла? От Мэйби?
Эйприл проигнорировала неудобный вопрос.
— Знаешь, я делаю это не по своей воле! Думаешь, хочется окунаться в кошмары?
«Да, не поспоришь. И всё же...»
В голову пришла настолько сумасшедшая мысль, что Кир сначала её испугался думать.
«Что если... Если мы с Эйприл видим сны Маяка?»
— Сновидения транслирует Станция? Что они значат?
Девчонка пожала плечами.
— Есть только день и ночь. Из миллиардов возможных миров, мы видим лишь два.
Эйприл нелепо дёргала леер, пытаясь заставить змея выполнить трюк.
— Не получается! Знаю, как надо делать — видео посмотрела. Но, не выходит.
— Знание — одно, умение — другое. — Кир встал у неё за спиной и взял девичьи руки в свои. — Смотри! надо! — их руки нарисовали в воздухе замысловатый пасс, и дракон сделал кувырок.
— Ты где научился?
— Ведь я был когда-то мальчишкой!
— Был? — улыбнулась Эйприл. — Наверное, очень давно?
Змей, повинуясь укротителям, сделал ещё несколько трюков.
«С настоящими драконами так просто не совладать, — грустно подумала Эйприл, — с драконами-людьми, драконами-идеями, драконами-воспоминаниями».
— Как ты его сделала? Он совершенен!
— Лишь потому, что рядом нет птиц. Человек создаёт только жалкие копии. Прекрасная музыка Баха куда хуже шелеста листьев и пения ветра.
— Что ещё за Бабах?
— Музыкант, давно позабытый.
— Животные — те же машины. Человек создаёт геноморфов, они — совершеннее их. А сам человек — просто робот.
— Не наоборот? Что первично? Это машины скопированы с животных! А ты, обнаружив сходство, вздумал назвать себя роботом. Машина — всего лишь пародия!
В вышине, рядом со змеем, мелькнула тень. Кир не поверил глазам.
— Это что?
— Стриж.
Он то пикировал на змея, то отдалялся. Теперь змей уже не выглядел совершенством. В сравнении с птицей он предстал тем, чем являлся — уродливой копией.
— Зачем нужны копии, если есть оригинал? — сказала Эйприл. — Теперь понимаешь?
— Да.
— Тогда закрывай глаза.
Кирилл послушно зажмурился. Лишь свист ветра, да подрагивание леера в руках.
— Зачем нужны копии, если есть оригинал? — снова сказала Эйприл. — Понимаешь?
— Нет.
Кир открыл глаза. Вновь целый мир ворвался в двери его восприятия. Солнце, степь и девчонка.
— Что ж, может, когда-нибудь... — загадочно прошептала она.
Кир отпустил руки Эйприл. Дракон спикировал и шлёпнулся на траву.
— Но откуда тут птица? На Земле нет животных!
— А откуда тут я? — вопросом ответила Эйприл. — Нет животных, зато есть Маяк!
— А! Так стриж был не настоящим!
Кир получил болючий тычок.
— Считаешь меня жалкой копией? — от злости девичьи глаза пожелтели, засияв янтарём.
— Нет! Вовсе нет! Ты — совершенство!
— То-то! — Эйприл окунула ладонь в ниспадавший на плечи огненный водопад. Раздался сухой электрический треск. — И стриж — самый что ни на есть настоящий!
— Только у тебя снова сползают гольфы.
«Да ведь это уже никакие не гольфы! Раньше они доходили почти до колена, а сейчас не закрывают полголени!»
Эйприл вздохнула...
— До чего же они надоели! Ножницы есть? Эти... — она достала из кармашка малюсенькие погнутые ножнички, — испортились, когда делала змея.
— Ножниц нет, но есть это... — на ладони мальчишки лежал складной тактический нож.
— Ого! Ты чего, убийца? — девчонка расхохоталась. — Ладно, давай!
Эйприл, скинув кроссовки, уселась в траву, стянула гольфы и отрезала верхнюю часть, сделав следки. Обрезки и нож протянула мальчишке.
— Держи, убийца, трофей!
Кир думал о снах и Фиесте. Ему было совсем не смешно.
Не весело было и Эйприл — она вспоминала о том же, и просто пыталась за смехом скрыть страх.
Ночь. "Ошейник"
Чуть поодаль, где заканчиваются белые блоки и начинаются бирюзовые волны, над набережной взлетают сверкающие сотнями радуг пенные пузыри, и, упав, превращаются в скучные лужи.