Олень дёрнул ушами и ускакал.
Закатное солнце окрасило степь.
— Я написала рассказ.
— Что?
— Рассказ... — промямлила Эйприл и покраснела. — Называется: «Небо». Не для жуков, для тебя. Хочешь послушать?
— Хорошо. Придём, и ты прочитаешь.
— Он у меня в голове. Вернее, в памяти Маяка. Надеюсь, понравится. Хотя... — она насупилась, — Не люблю я слова! Они врут, каждый их понимает по-своему. И нет красоты и гармонии... Вот музыка — это действительно круто! — у неё заблестели глаза. — Чистая математика! Красивыми могут быть только формулы!
Кир вспомнил отца и ряды символов в придорожной пыли.
«Чепуха!»
Всё казалось враньём. А истиной были бездонные глаза Эйприл.
Девочка начала говорить, путаясь и краснея... Впрочем, сюжет быстро её захватил, и она перестала смущаться.
Это была история о школе планетарной обороны заштатного мирка. Во вступлении говорилось, что до начала боевых действий оставались считанные месяцы, и пилоты денно и нощно оттачивали мастерство — чтобы, как писала Эйприл, «не погибнуть на первом же вылете». Но в дальнейшем, речь шла лишь об отношениях между курсантами — восемнадцатилетними парнями и девушками.
Эйприл обладала идеальной памятью, но этим даром распорядилась по-своему. К середине рассказа, Кир совершенно запутался в тонкостях раскраски истребителей и фасонах одежды пилотов. Бесконечные любовные многоугольники сводили с ума — причём, в геометрии страстей пол пилотов не имел никакого значения. Много раз Кир краснел, как варёный рак. Успокаивался, решив, что большего придумать уже невозможно, но новый виток истории опять вгонял его в краску.
К счастью, Эйприл смотрела не на мальчишку, а на окрашенные розовым небеса. А он думал о том, как умно поступил, не рассказав Эйприл о собственных чувствах. Теперь, на фоне её рассказа, собственная любовь представлялась ему мелочной и простой, как обычный листочек, вдруг выросший на золотом дереве с изумрудной листвой. А ведь эта любовь была самым прекрасным, что с ним случалось!
Кружилась голова, качалась степь и тошнило. Не то, чтобы творчество Эйприл оставило равнодушным. Наоборот, Кир ощущал себя так, будто в него влепили зарядом из станнера.
Самое ужасное — рассказ и не думал кончаться. Кир сидел, стиснув зубы, стоически ожидая, когда Эйприл перейдёт к описанию боёв. А она, будто только входила во вкус, рассыпаясь подробнейшим описанием музыкальных вечеров в парке школы.
Вдруг повествование оборвалось. Мирок подвергся атаке, пилотов подняли по тревоге и отправили в бой.
«Небо было усеяно точками истребителей...»
Вот только бой не начался.
«Солнце закрыл силуэт планетарного бомбардировщика...» — дредноут атаковал главный мегаполис планеты, не обратив внимания на истребители, но они попали под удар.
«На столицу скатилось море огня. А когда угасли последние сполохи, небо было девственно чистым».
Это была последняя фраза.
— Ну как?
Кир был поражён, чем забита голова невинной девчонки. Видно, и правда — всеведение. Он с опаской разглядывал подружку, будто видел впервые.
— Для чего ты это всё написала?
Эйприл бросила на него гневный взгляд:
— Ты ничего не понял?
— А что я должен понять?
Она тяжко вздохнула, поражаясь непроходимой тупости друга, и принялась объяснять:
— Мы живём в эру чистоты. Кровь и внутренности — только в игрушках, в Ви-Эр! А на что похожа война? Город, а через миг — пустота, будто не существовало никогда миллионов людей. Кварки ведь не увидишь! Значит, рассказы о раненых, стонущих в лужах крови, уже устарели. В них люди не верят. Им кажется, это игрушки. Надо действовать от обратного!
— Даже не знаю...
«Наверное, всё так и есть. Кто-то готовился к мести или геройствам, но не добрался до поля боя. Война — та же самая бойня, только другие масштабы».
— Ты хотел бы услышать рассказ о герое, защитившим родную планету от вероломных врагов? Рассказ, доказывающий, что в войне есть глубокий смысл?
— Мне казалось, ты любишь враньё...
— Только безвредное!
— Но зачем это мне? Я не сбрасывал бомбы. А таких, как Фиест, историями не проймёшь...
— Думаешь, чёрный будильник оказался у тебя по ошибке? На Станции так не бывает!
Кир не знал, удалось ли Эйприл показать ужас войны. Он только радовался внезапному окончанию рассказа. Смотрел вокруг, трогал цветы и наслаждался. Всё, чего ни коснись, было настолько простым!
Потом, лёг в траву и провалился в бездонную синь.
Вокруг звенела пустота и вспыхивали еле заметные искорки звёзд.