Наверное, в жизни есть нечто прекрасное. Не может быть, чтобы не было. Но если ты — именно ты, никак с ним не соприкасаешься, считай — его и нет!
Без любви, свобода — лишь бесконечная боль. Лучше уж, счастливое забытьё.
Вот оно — лежит на ладони, уместилось внутри маленькой керамической капсулы.
ВДК-100.
Нейроимплант, делающий тебя рабом Маяка. Либо, его неотъемлемой частью — если он так пожелает.
Отдать себя Маяку… Навсегда… Полностью, не оставив ни капли свободы.
Что ж, всё логично: ведь сегодня моё совершеннолетие.
Возможности мозга — ничто, в сравнении с потенциалом нейросети Маяка. Пусть решает, как жить, раз сам я не знаю.
Ну а мне… — я подключаю чип, — не нужны люди, не нужен мир, не нужна моя жизнь.
…
Тьма…
…
Свет… Я-Маяк, Маяк-Я — всюду. Я — нейрокомпьютер, разгадывающий тайны Вселенной и разрабатывающий новый, невиданный ранее транспорт. Я — автоматический завод, собирающий поезда. Я — парящий на магнитной подушке локомотив. Я — человек в вагоне маглева и телефон в его руках. Будучи ИИ телефона, я щупаю сенсорами окружение, анализирую, принимаю решения: «включить экран», «активировать голопроектор», «на основании предыдущих запросов пользователя, найти в Сети информацию». И всё равно, даже на столь примитивном уровне, я остаюсь Маяком.
…
Тьма…
…
Свет… По комнате растеклось золотисто-фиолетовое сияние.
Подхожу к окну, отдаю команду убрать жалюзи…
Город… Сотни этажей вращаются вслед за солнцем— вольеры, один над другим.
Я — животное, в одной из клеток.
Обжигающие желания и страсти — инстинкты, инстинкты. Нельзя слишком сильно их подавлять: инстинкт имеет приоритет над рассудком, он может полностью его отключить, и тогда — катастрофа. Не спасут никакие нейроимпланты.
Животные, животные… Люди и геноморфы…
И Мэйби — глупое, истеричное, озлобленное. Одно из стада.
…
Тьма…
…
Свет… Я — трубка, заполненная поглощённой из внешней среды, перемолотой костяными наростами пищей. Мышцы, сосуды, кожа.
Спереди — чувствительные фоторецепторы, анализаторы химического состава пищи, датчики колебаний воздуха. Искать, непрерывно искать — еду, самок, врагов. Сзади — отверстие для выделения отходов и двигательный аппарат.
Я — толстая трубка, пронизанная трубками несколько тоньше. Пульсирующими, заполненными красной питательной жидкостью… Пронизанная нервами. Спереди, под защитной костяной оболочкой, их целый клубок. Нейроны, глия. Переплетение аксонов с дендритами… Ага, вот где я прячусь! Вот где настоящий я!
…
Тьма…
…
Свет… Башни в закатных лучах.
Я — центр. Центр света, центр города, середина живого океана — волны счастья и боли, тонны гормонов и миллионы тонн крови.
Океан… Живой, клокочущий океан…
Непрекращающиеся химические реакции… Белки, аминокислоты. Натрий, кальций и магний. Кислород, водород. Вода…
Океан.
Как выплыть на берег? Чтобы остаться единственным на планете, в собственной одинокой Вселенной.
Нет, остаться вдвоём. С Мэйби.
…
Тьма…
…
Свет… Протоны, нейтроны и электроны. Еле заметные, среди пустого пространства. Нет, не пустого! Между ними — Тьма.
…
Тьма… Только лишь Тьма.
…
Шаг в пустоту
Огромная, но едва различимая в черноте фотоэлектрического покрытия вытянутая тень — скользит по крыше, и, вырванная раскалённым степным ветром из двумерной реальности, изгибается под прямым углом, превращаясь в своё гротескное отражение в мире людей.
В Змея. В меня.
Тень цепляется за разбитый участок, я опускаюсь на корточки, подушечки пальцев нежно ласкают тончайшую паутину трещин, отмечая малейшие шероховатости.
Ага!
Приглядываюсь… Достав застрявшую белую нитку, прячу в карман.
По гулким коробам вентиляции забираюсь наверх, на крышу опорной станции.
Я видел это место глазами Мэйби. Пришло время взглянуть самому.
Вот они — белые полосы от подошв, на крышках шкафов с трансформаторами. Тут она сидела, глядя на город, строила глупые планы, сучила ногами, когда Кирилл призывал её к благоразумию.
Кирилл… Что теперь будет с ним?
Двигаю подошвами, пытаясь постичь её чувства, но ничего не выходит.
Туфли оставляют жирные чёрные линии, зачёркивающие едва заметные белые…
Город тает в фиолетовой дымке. Золото закатного солнца подсвечивает растрёпанные облака, разбивается гранями небоскрёбов и бежит танцевать в океанских бликах среди парусов.
Обычный для Диэлли закат — фиолетово-золотой.
Для того, что сейчас случится, скорей подойдёт пылевой, кровавый.
И всё-таки, бурю я ждать не стану, ведь жизнь — не кино. Возможно, игра — смехотворная и нелепая. Но, не кино. Значит, сойдёт и так.
Сахарный город — приторный до отвращения деликатес, а мне нужна горечь.
Стало понятно, что отбирать жизнь — недостаточно, ведь не с этого всё началось, здесь, в этом городе, шестнадцать лет назад.
Всё началось с пустоты…
С Кати…
То, что не можешь иметь — хочется уничтожить, чтобы оно не терзало. Но кровоточащую дыру — там, где должна быть любовь, ненависть не заполнит…
Смерти, смерти… Всё необычней, всё жёстче.
И вдруг оказалось, что некуда дальше идти — ведь у жестокости есть свой предел, а пламя в груди — там, где дыра, лишь разгорелось и требует новую жертву.
Не такую, как все остальные, другую…
Дракон больше не улыбается, не изрыгает пламя.
Он думал, что ищет девчонок, не понимая, что ищет любовь — и растоптал единственное создание, способное доставать чудовищ из ада. Единственную девчонку, что могла бы его наполнить, спасти. Ведь кроме неё — его никто никогда не любил.
Мэйби…
Всё вернулось к тому, с чего началось. Круг замкнулся, и огнедышащий змей подавился своим хвостом.
Вселенная по-своему позаботилась обо мне, даровав Мэйби… Или, это сделал Маяк?
В добренькую Вселенную, в ласковый Маяк, мне не поверить. Равно, как в дружбу с Гадесом.
Нет, у меня была лишь эта девчонка.
Накручиваю нитку на палец. Теперь она навсегда рядом с Драконом.
Вот и всё, что у меня осталось.
Нюхаю, лижу языком. Нитка оказывается солёной.