— Ты очень добрая и романтичная… — её лицо озаряет улыбка, на щеках появляются ямочки, а в глазах — весёлые искры. И я прибавляю: —…как для безжалостного убийцы.
Она вздрагивает и отворачивается.
— Ты правда считаешь меня такой?
— Да. Ведь, так и есть. Такой ты задумана, Фиест лишь воспользовался.
— По-твоему, это всё? Больше обо мне сказать нечего?
Обнимаю её за плечи:
— Что бы тогда я тут делал?
Ласкаю единственное ухо, вспоминая её былую уверенность в том, что несуразный вид у неё ненадолго.
— Ну а что, Кир? Что ещё во мне есть? — со щеки на белоснежные шорты падает капля.
— Мэйби, ты добрая! Сильная! Сумела пойти наперекор судьбе: обрести свободу и умение любить! Пусть и того, кто этой любви недостоин.
— Нет, я любила только тебя! Всегда! Кажется, ещё до рождения! Пойми, Фиеста я увидела первым. А он — на тебя похож, — перехватив гневный взгляд, она добавляет поспешно: — Немного. Не спорь… — девичья рука вцепляется мне в коленку. — А ведь я до Фиеста никого не встречала, вот и запала. Импринтинг… Какие должны быть между людьми отношения — тоже не знала. Считала всё нормой… Только когда тебя встретила, разобралась, что всё может быть по-другому.
Да уж! Вот так история!
И, вот так логика! Меня она, значит, не видела, но уже при этом любила! И что же, Фиеста вообще никто не любил, даже подконтрольный ему геноморф? Этот безумный романтик — жизнь провитал в багровых своих облаках?
Из головы не выходят слова: «Кажется, ещё до рождения!»
— Мэйби, скажи: кто твой прототип?
Она хмурит брови.
— Ну, откуда мне знать? При рождении мне стёрли память. Я даже симулятор не помню.
Верчу в руках клык. Он странный, гранёный. На рёбрах переливается золотистый свет гаснущего светила.
Замечаю внутри клыка, еле заметную странную вязь — символы, цепляющиеся один за другой.
С трудом удаётся разобрать в середине: «PI», а в последней строчке: дабл ю, эн, и почему-то — мягкий знак. Да ещё — пара точек под буквами…
Что за язык?! Чепуха!
От блеска кристалла слезятся глаза.
— Мэйби, смотри — там буквы!
Она вертит зуб в руке, щурится.
— Ага! Точно!
— Надо отсканировать и попробовать расшифровать! Жаль, я уже отдал отцу реверс-процессор!
— Конечно! Мы так и сделаем! Только потом, сейчас есть дела поважнее. А клык… Код серии, скорее всего. Ничего интересного… Да, и неизвестно, сколько времени займёт дешифровка.
Она возвращает мне зуб.
Дела поважнее? Сидеть и смотреть на закат?
Слова Мэйби противоречат сами себе: код серии, и — не взломать! С другой стороны, невозможно представить, чтобы корпорация хранила секретные сведения в зубах геноморфов.
Представляю себя в качестве докладчика на гипотетическом научном симпозиуме. Удивлённый профессор поправляет очки:
— Так откуда-откуда, голубчик, вы получили новые данные об устройстве Вселенной?
— Я же вам говорю: из клыка внезапно взорвавшегося ягуара!
Смех в зале. Представление окончено…
Мэйби, пожалуй, права… Тогда просверлю отверстие, да повешу на шею. От современного общества я не в восторге, а предки поступали именно так: мальчик, прошедший обряд посвящения, преодолевший свой страх, делал амулет из добычи.
Я больше не жертва, я — охотник!
Котёнок, привлечённый блеском кристалла, лупит лапой «охотнику» по пальцам.
— Ай! — я одёргиваю руку. На коже выступают горошинки крови. Котёнок гневно шипит, а я бросаю оторопевшей хозяйке: — Мэйби, это ведь геноморф?
— Естественно!
— Тогда зачем их выпускают с когтями?
— А зачем рожают людей с мозгами? Это я, конечно, не про тебя! — Мэйби, даже не пытается скрыть раздражения. А меня не покидает странное чувство, что я беседую не с ней, не с моей Мэйби — словно на крыше расстался с одной, а в зоопарке встретил другую.
Дело видимо в том, что она так и не сумела меня простить.
— А как… Как его зовут?
— Да не знаю. Просто — Котёнок.
— Слушай, давай… Давай назовём его — Облако.
— Облако? — она фыркает. — Вот ещё! Смотри! — она переворачивает котёнка, трясёт им перед моим носом. — Это — мужик! Никакое не Облако!
Я отпихиваю пушистое тельце. Котёнок пищит.
— Да я понимаю! Но, пожалуйста! Так надо!
— Надо? Для чего?
— Хочу, чтобы одна девчонка жила.
Я понимаю, что ляпнул лишнее. Теперь, она точно назовёт его как угодно, лишь бы не Облако. Такая уж у девчонок любовь, такое девичье братство!
— А, Дзета-шесть. В ролике говорили, что ты друзей потерял. Значит, была и девчонка? — она щурится.
— Просто друг.
— Врёшь! Так не бывает! — она наклоняет голову, вопросительно вскидывает бровь. — А я? Просто друг или просто не друг? Просто девчонка? Твоя девчонка.
Молчу, не зная, что на это сказать. По правде, я даже не понял вопрос. И был ли это вопрос или странное женское заклинание, бессмысленный набор слов. Видимо — заклинание, ведь пробормотав его, Мэйби сразу же успокаивается и произносит:
— Котёнок Котёнок! По просьбе Кирилла, нарекаю тебя Облаком!
Глава 28. Болезнь
Кир проснулся от ощущения сырости.
Эйприл была горячей, как печка. Он убрал руку с её плеча — за пальцами потянулись ниточки слизи.
Слизь была всюду — она толстым слоем покрыла кожу, текла на постель, блестела в ушах и в носу. Дышала девочка ртом, от губ до подушки тянулась тонкая струйка слюны.
«В этот раз она не окуклилась… Может, что-то идёт не так?»
К несчастью, в нечеловеческой медицине Кир не разбирался, и не понимал, как помочь Эйприл.
Он посмотрел на часы.
«Почти шесть».
Из головы не выходил новый сон.
«Котёнок по имени Облако? Вот, откуда он взялся!»
Кир вытер перемазанную слизью руку о постель.
«Стоп! Но ведь он — не реален! А Облако Эйприл был более чем настоящий! Он нас чуть не убил! Воображаемые котята не превращаются в драконов и ягуаров!»
В рассветных лучах танцевала пыль. Всё вокруг казалось искусственным.
«Но если, во сне Кир не мог отличить реальность от вымысла, почему я уверен, что это получится у меня?»
Он решительно встал.
«Нет! О таком не стоит и думать!»
Потом поел и отправился осматривать Станцию.