Тошнота проходит. Всё это просто за гранью… Исчезают все чувства, оставив после себя лишь холодную пустоту.
Но так даже лучше.
— Секст, а почему главное — себестоимость?
— Думаешь, чиновники за нас платят? Нет! А модели, бывает, ломаются.
— Ломаются? В смысле?
— Ну, совсем. Приходится заменять… Кирилл, пойми. Когда-то это было полезное поведение — поэтому и закрепилось. Забота старших о молодняке и передача знаний. А в качестве пряника и кнута природа использовала сексуальный инстинкт. Всё было нормально, никто не умирал. Но, человечество давно не в саванне, а среди звёзд — и тут теперь так. Наследуемые программы меняются медленно, за развитием техники не успеть.
Минут пять я молчу, позабыв, что сижу здесь не просто так… Очнувшись, спрашиваю:
— Откуда ты всё это знаешь?
— Да в меня столько инфы загружено, в том числе и секретной! Девчонки — те ничего не знают. Дуры набитые! Значит, их и такие устраивают. А с мальчиками, наверное, им интересно ещё и поговорить.
«Ещё и поговорить…» Чувствую, как накатывает тошнота.
— Так что, тебе всё на свете известно? И можно спросить?
— Ну, не всё. Почти ничего — меньше процента, от накопленных человечеством знаний. Но ты ведь не знаешь и процента от того, что известно мне… А спросить: да пожалуйста, спрашивай! Только секреты мне не разболтать, сам понимаешь — блок. Но, попробую намекнуть…
В глазах мальчишки загораются хитрые огоньки, и он придвигается ещё ближе ко мне.
— Кирилл, ведь мне скоро к ним. Думаешь, я когда-нибудь встречу такого красавчика? Ты ведь, как будто девчонка!
Вот оно как! Значит, и он меня считает девчонкой! Выходит, у нас болтовня двух подружек! Может, расквасить его идеальную мордочку?
Вздыхаю… Нельзя. Надо мучится и узнавать.
— А разве у тебя нет установок на интерес именно к таким?
— К старикам? Нет.
— Почему?
— Откуда мне знать? Может, хотят, чтобы мучился. Или из экономии — производство ускорить.
— Но ты ведь не напрямую из прототипа скопирован? Был в симуляторе?
— Конечно! Все в «Гелло» через это проходят. Да и вообще, почти все геноморфы.
— Значит, могли скорректировать личность?
— Могли, да не захотели.
— Секст, а ты жизнь прототипа помнишь?
— Ага! Скукотень… Симулятор намного круче! Мне казалось, что я учусь в школе, а ребята после уроков…
— Пожалуй, не стоит! Не хочу это слышать.
— Ну и как хочешь! — он дует губки. — Думал, ты такой же, как я…
— И каково это, быть в толпе одинаковых клонов, с одними и теми же личностями и воспоминаниями?
— Ха! Можно подумать, вы, люди, такие уж уникумы! Вас же не по одиночке воспитывают, а сразу — толпой. В яслях, в школе… Стандартное образование и массовая культура: учите, смотрите — одно и тоже, в игры одинаковые играете. Думаете, вы не клоны?
Всё перечисленное — не про меня, но спорить я не собираюсь. Вместо этого, не выдерживаю и выдаю очевидную глупость:
— Но закон запрещает создание таких, как ты!
— Ага! — он словно наслаждается своей нелегальностью. — Но ведь создают! И нас, и элитные боевые модели — они тоже чувствуют. А гибнут — сотнями тысяч… Всегда есть те, чьими страданиями оплачено счастье. Сейчас, это мы.
Я размышляю о том, что все что-то чувствуют — геноморфы, люди, популюсята, козлы. Наверное, даже андроиды. Чувствуют заказчики этих детей. Фиест тоже был полон эмоций… Да видимо, чувства — чувствам рознь.
— Понимаешь, Кирилл, законы общества зависят от того, какой инстинкт сильнее. Инстинкт заботы о потомстве, к примеру, сильнее инстинкта размножения — возникает договорённость: «я не трогаю твоего ребёнка, ты — моего, а нарушителей вместе накажем». И она работает. Но, лишь до тех пор, пока не появляемся мы — ничьи дети. Сначала создают лишённую чувств серию HEF, но людям с куклами скучно… А тебе интересно со мной? — он изучающе смотрит в мои глаза.
Я оставляю его вопрос без ответа. Пожалуй, с ним не соскучишься — в этом ведь и заключается его предназначение.
— А как же все эти фильмы и книги, все разговоры о любви, сопереживании, самопожертвовании? Ладно, пускай это тоже — проявления инстинктов. Но как же разум? Разум?!
— Думаешь, люди не знают, что они — лишь животные? Знают прекрасно! Принимать этот факт не хотят. А напоминать им о нём не стоит, себе дороже.
— А как же правда?
— Правда? Кирилл, ты сошёл с ума! Вспомни Закон толерантности — шестьсот шестьдесят шесть вопросов, которые запрещено обсуждать. Именно этот закон и поддерживает шаткое равновесие. Ложь — фундамент нашего мира, истина его сразу разрушит! Начнётся война. Не такая, как сейчас, когда люди сами не знают, что ими движет. Нет, война настоящая: противоборство идей! А война за идею, Кирилл, самое страшное, что только бывает…
— И всё же, я не могу понять, отчего…
— Оттого, что одни люди считают себя лучше других.
Не хотелось бы признаваться в таком геноморфу. Но, пожалуй, придётся.
— Каждый человек считает себя особенным…
— Вот тебе, Кирилл, и ответ.
— А ты, Секст? Ты — считаешь себя особенным?
— Ты чего! Я ведь серийный! Даже не знаю, сколько наштамповали таких, как я. Клонов, в которые загружена та же самая личность.
— Ваши тела не штампуют, а выращивают. А личность — не загружают, а воссоздают.
— Будешь мне ещё объяснять! Я — про суть!
— Секст, ну а Маяк?
— Что, Маяк?
— Как он всё это позволяет?
— Думаю, у него нет выбора — как нет ни у кого. Пойми, существует вектор развития Вселенной, ему невозможно не подчинится, как нельзя выбраться за пределы и взглянуть на Вселенную со стороны! Я, ты, Маяк — неотъемлемые элементы. Глупо обвинять звёзды в том, что они «убивают» водород, животных — что рвут друг друга на части. Люди построены определённым образом, они не могут стать чем-то другим. Они — лишь отражение Вселенной, один из этапов её развития. И геноморфы — отражение и этап. Даже Маяк вторичен и не свободен. Всё на что он способен: действовать оптимально — как ему кажется. А нормы морали рождены из потребностей, это лишь договор. На перенаселённой Земле в школах пропагандировались однополые отношения. Сейчас, во время экспансии, они вновь под запретом, а ВДК из тебя сделает, кого нужно: хоть гея, хоть гомофоба. Разглагольствования о нравственных ценностях подходят только для книг. Если для счастья миллиардов, понадобится убить ребёнка — люди убьют. Маяк, полагаю, тоже.