— И что теперь? — он изумлённо взглянул на девчонку.
Та пожала плечами.
— Эйприл, ведь так не бывает! После каждого из испытаний я получал награду. Собрал Ключ, а он ничего не открыл! Может, его надо к чему-нибудь приложить?
— Каких испытаний? Какой ещё Ключ? Кир, мы не в виртуальной игре!
— Смотри, тут что-то ещё! — Кир вытащил из земли какой-то обломок. — Похоже на кусочек брелока… Одуванчика! — он потёр его пальцами. — Не оттирается! В чём это он?
— Кровь, — Эйприл вырвала обломок из рук. — Отдай, это мой!
К вечеру поднялся ветер. Восточный, сухой.
Лёжа в постели, Кир уже не вертел в руках амулет, утратив к нему интерес. И не разглядывал небеса, не искал там Венеру. Он смотрел на девчонку.
«Совсем недавно, я считал её монстром… Что теперь? Считать монстром себя?»
На самом деле, Кир не верил, что он такой же, как Эйприл. Он просто не знал, кто он такой. И теперь, незнание устраивало.
«А на Илифии мне исполнилось шесть, — торт и шесть разноцветных свечек Кир помнил в подробностях. — Разве должны сохранится более ранние воспоминания?»
Он не знал.
«Не задавай опасных вопросов, если тебе не нужны ответы» — сказала красотка из сна. Теперь, Кир был с ней согласен.
В Куполе Радуг
— Забираешь мою девчонку?
Он, словно ожившая тень.
Острые скулы, тонкий нос, мелкие зубы. Пепельные волосы, зачёсанные назад. Такая серая кожа, что кажется, ей сотни лет. Россыпь веснушек, будто украденных у ребёнка, на бескровном лице.
Взгляд стальных глаз уничтожает, сжигает. Секунда, другая — и я стану пеплом, что осядет сединой ему на виски. Потому, что в них, в этих глазах, в чёрных глубинах зрачков, переливается и мерцает, сияет и лучится ещё большим мраком Тьма.
— Ээ…
— Ээ? Что за «ээ»? Ты мужчина или овца? Отвечай, что тебе нужно! Хочешь мою девчонку?
Я уже не слышу этот голос, не вижу лица. Я стою посреди искрящегося бетона, измазанный кровью Облака, а надо мной, в ослепительном небе Дзеты, переливается непроглядная Тьма.
— Да! Верни мне её!
Я вновь с отцом Мэйби, и вижу, как он испугался, когда я увидел не существующее в реальности место, из которого он черпает силы, рассмотрел его настоящую суть.
Тени не любят света, хоть именно он и даёт им жизнь.
Фиест отворачивается.
— Что ж, тогда забирай.
Кидая на меня раздражённые взгляды, она одевается. Мы молча спускаемся вниз и садимся в машину.
— Ну, и что это было?
— Ты о чём? — я всё ещё не могу унять дрожь.
— О том, что ты там устроил с отцом. Сказал бы ему: «Я за Мэйби». Он прикололся, а ты всерьёз! Теперь он будет считать, что мой парень — псих.
— Не будет.
— Уверен?
— Да. Но знаешь, это не важно.
— Почему?
Молчу. Она пожимает плечами, смиряясь с тем, что и у меня могут быть тайны.
— Ладно. Тогда — за подарком!
Мы скользим по залитым светом улицам, сквозь продирающий глаза мегаполис. Голубые искры вспыхивают на лобовом стекле, из-за свойств атмосферы в спектре местного солнца избыток синего. Под капотом исчезает белый бетон, в боковых окнах мелькают белые здания. Не умаляет великолепия даже то, что это очередная иллюзия — у машины нет стёкол, есть только экраны.
Белизна и сияние. А перед моими глазами, всё ещё — та темнота.
Мэйби беззаботно щебечет. До сознания доходят только обрывки фраз:
— …самое лучшее!…а то, ты можешь подумать, что я — неблагодарная!…так удивишься, вот увидишь!…никто и не знает!…только для избранных!
— Мэйби?
— Чего? — на лице сияет приветливая улыбка.
— Можешь заткнуться?
Улыбка сползает с лица. Губы тихо лепечут:
— Прости.
Она складывает руки на коленях и застывает, будто примерная ученица.
Как просто! А я ведь считал её непокорной девчонкой!
Город заканчивается, и мы несёмся сквозь пёстрое буйство цветущей степи.
Здорово! Хорошо, что Мэйби не вывела на экран какой-нибудь дрянной фильм. Впрочем, смотрит ли она их вообще?
Резко, без всякого перехода, я успокаиваюсь. Становится так легко, будто вся тьма, вместе с отцом Мэйби, осталась в сияющем городе.
Но что он такое, этот Фиест?
На экране вспыхивает надпись: «Гидропонная фабрика». Я удивлённо поворачиваюсь к Мэйби, но она всё так же сидит, сложив ручки и устремив взгляд в никуда.
Тормошить неохота, такой она нравится больше. Девчонка мечты! Может, жениться на ней? Завидуйте, обладатели пустозвонок!
Дорога сворачивает к океану и в полукилометре от берега уходит под землю. Несколько секунд над нами мелькают своды тоннеля, и вдруг всё пространство кабины заливает свет. Тоннель, из подземного, превращается в подводный, проложенный на опорах по дну океана.
Тут неглубоко. Я вижу, как переливается мутным серебром поверхность, а под ней — плавает, прикреплённый к понтонам, ещё один тоннель, но уже с непрозрачными стенками.
Наверное, для служебного транспорта. А может, внутри проложены коммуникации.
Вдалеке видны причудливые абрисы скал, а рядом — густо обросшие водорослями и полипами рифы.
Мельтешат пёстрые пятна, в которые превращает рыб скорость машины.
Одни кораллы напоминают грибы, другие — ветвистые оленьи рога, а третьи похожи на каменный мозг военных.
До чего восхитительно! На городских пляжах похожего не найти. Там эту красоту убирают, отделяют залив от открытого моря сеткой, чтобы богатеям не приходилось защищать ноги от ежей и острых кораллов.
Действительно, подарок. Лучший день, с момента прилёта на Диэлли.
Поворачиваюсь к Мэйби, по прежнему сидящей как манекен. Беру её руку.
— Спасибо! Спасибо за этот подарок!
Она вздрагивает, хлопает ресницами и потягивается.
— Что за подарок? До подарка мы не доехали!
Впереди вырастают, постепенно заполняя всё поле зрения, гигантские прозрачные купола. Их основания лежат на дне, а вершины возвышаются над поверхностью.
— Это что?
— Гидропонная фабрика. Но нам не туда.
Вот только тоннель так не думает. Ведёт он на фабрику. Через пару минут машина замирает в транспортном шлюзе.
— Приехали, выбирайся. Ноги совсем затекли…
— Ясное дело! Как можно так сидеть, без движения?
— Сам приказал мне заткнуться и не мешать!
Приказал? Мне казалось, главная тут она! Или теперь я — руководитель их тайной организации?