— Контакт! — голос пилота.
«Скорую» прошивает очередь. Куски обшивки летят, будто пули, со стуком врезаясь в предметы. Отскакивают и врезаются вновь. Что-то сыплется на спину.
Тональность звука моторов меняется, и нас начинает трясти. Наверняка, часть из них уже вышла из строя.
Растёт скорость падения. Ощущения, как на качелях.
Из паха боль разливается по животу. Тошнит.
Новая очередь. Треск, звон.
Интересно, пилоты вообще ещё живы?
А Мэйби?
Нет ни малейшей возможности это узнать.
По обшивке бьют ветви деревьев.
Удары переходят в оглушительный грохот. «Скорая», содрогнувшись, переворачивается. На миг я теряю сознание…
Выныриваю из благостной тьмы, и новый кошмарный удар отправляет назад.
Тьма отступает. Я открываю глаза.
Со всех сторон бьют лучи. Мучительно ярко, до рези!
Мэйби трясёт моё тело.
Мы на дне канала. Салон уже полностью залит водой, только немного воздуха болтается под потолком, как подвижная ртуть. Оттуда, из-под потолка, медленно опускается тело пилота.
Ремни ещё и «надёжные», удерживают только подростка. Похоже, заработанные на туристах деньги идут не на медицину.
Второй пилот по-прежнему пристёгнут. Голова, словно раскрытый тюльпан в ореоле розовой мути.
Тут неглубоко. Сквозь иллюминатор лежащей на боку «скорой», я вижу колеблющуюся поверхность. Салон залит ярким полуденным светом.
Очки подстроились под среду — линзы изменили кривизну, и я могу рассмотреть всё в мельчайших деталях.
Тошнит нестерпимо. Поэтому, да по реакции на свет, понимаю, что у меня сотрясение. Сжимаю кулаки, силясь не вырвать в маску.
Мэйби освобождает меня от ремней безопасности.
— Давай, Кирюха, на выход! Да не к люку, а к лобовухе! И только попробуй сблевать!
Кажется, Мэйби всё нипочём. Будто стальная! Не сравнить с той девчонкой, что недавно размазывала сопли. Кто её подменил?
— Туда! — она пихает меня к пилоту-цветку. Значит, под «лобовухой», она понимает фонарь кабины. — Я сейчас!
Сквозь боковой люк видно обросшее водорослями дно.
Да, там не пройти…
Цепляясь за всё, что попадается под руку, я двигаюсь к креслам пилотов. Отворачиваюсь к стене, чтобы не видеть раскрывшийся бутон головы. И тут же, против воли, смотрю.
Стенки черепа… Кости, болтающиеся на кожаных лоскутах.
В кровавом студне, благодаря восприятию, обострённому до предела, я ухитряюсь даже заметить чип. Малюсенький, с ноготь мизинца.
Вновь всё меняется… Теперь я понимаю, что забуду кровавую ферму и омерзительные лаборатории. А вот его, этот чип, буду помнить всегда.
Мэйби, спустившись к люку, шарит руками на дне. Достав оттуда кислородный баллон с приделанной маской, цепляясь свободной рукой за всё подряд, подплывает ко мне.
Откуда она узнала, что там баллон? Неужто, в момент катастрофы, пока я терял сознание от перегрузок, отслеживала перемещения предметов в кабине?
Думать о Мэйби не хочется… Может быть оттого, что жутко болит низ живота. А может, из-за моих догадок о том, что творится сейчас в небесах над каналом.
— Упрись и держи меня!
Держи? Что это значит, «держи»? За что же её хватать?
— Кир! Времени нет! Держи мои плечи! А есть желание — жопу! Но, умоляю, быстрей!
Лапать её хочется меньше всего. Противно даже касаться.
Наверное…
Упираюсь руками в спину.
Она колошматит баллоном по стеклу. Медленно, как в слоу-мо. Не так просто преодолеть сопротивление воды. Стекло вибрирует, ходит волнами. Каждый удар отдаётся в груди. Наконец, фонарь покрывается паутиной трещин. Ударив ещё несколько раз, Мэйби отбрасывает баллон. Тот, медленно опускается на колени изуродованного трупа.
— Погляди! На бедре этой твари… Пристрелить нас хотели!
Пистолет. На ноге пилота закреплена кобура.
Как же я не заметил раньше! Эффект фокусника, всё внимание было приковано к голове.
— Может, и не хотели…
— Проверь в следующий раз. Гуманист хренов!
Мэйби садится в кресло и упирается ногами в стекло. Фонарь вылетает с каким-то странным жалобным треском. Зависает, точно огромный скат, и медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, опускается.
Девушка отталкивается от сиденья и грациозно выплывает в проём. Уже не так зрелищно, ложится на дно — защитный комбинезон довольно тяжёлый.
Я следую за ней.
— Кир, вперёд!
Мы, точно пара гротескных неповоротливых гончих, отталкиваясь от скользкого дна руками и ногами, цепляясь за водоросли, движемся вдоль канала.
Скорость никакая.
Усиленное наушником сопение Мэйби, перекрывает моё собственное. Я не выдерживаю:
— Эй, что за план?
— Валить!
— Куда? Думаешь, они не сканируют канал с воздуха?
— Мой пилот давно включил постановщик помех. Иначе нас сбили бы излучателем или ракетой.
— С воздуха нас видно и так.
— Молчи, береги дыхание! И, давай ближе к берегу.
— Уйдём в парк?
— Не дадут. Двигай за мной и молчи!
Мы ползём вдоль берега. Пять, десять минут.
Радует то, что по нам не стреляют. Не радует то, что это скоро изменится.
Берег изгибается. Мы уходим влево, в более мелкий канал.
Ещё пять минут движения и встроенные в моё тело антенны обнаруживают беспроводную сеть. Ещё через минуту я вижу в стенке канала закрытый решёткой водозабор. Сеть принадлежит замку.
— Кир, сможешь открыть?
— Зачем?
— Уйдём туда.
— Куда это, «туда»? В насос?
— В насос, так в насос! Открывай!
— Я туда не полезу! Это смерть!
— В нашем мире, смерть — далеко не самое страшное. Не хотела тебе говорить, но по каналу мы не уйдём. Наше бурное бегство — лишь жест отчаяния…
Сволочь! Какая она сволочь!
Подключаюсь к сети и за пару секунд подбираю пароль. Замок глухо щёлкает.
Отодвинув решётку, Мэйби исчезает в трубе.
— Закрыть за собой не забудь! Аккуратно, не содрав водоросли! Скоро тут будут люди. Или нелюди. Надеюсь, они будут мыслить так же, как ты: «В насос не уйти!»
Мы движемся сквозь кромешную тьму. Кто мог знать, что не нужно выбрасывать налобные фонари! Хотя, мы давно бы их потеряли.
Оборачиваюсь. Выхода больше не видно. Куда ни взгляни, везде непроглядный мрак.
Воистину, всё познаётся в сравнении! Десять минут назад я считал, что нахожусь в ужаснейшем положении. Сейчас — мечтаю вернуться в канал, под огонь полиции.