— Мэйби на Дзете была, на Ириде, на Арке…
— Это она тебе рассказала?
Сижу, глядя в пол, сложив на коленях руки. Будто перед директором.
Я — просто тупоголовый осёл! Пепельные локоны, стальные глаза, фигурка. Белый топ. Ну, или алый лоскуток на груди.
Вот и всё! Больше мне о ней ничего не известно.
Видно, когда встречаешься взглядом с такой вот девчонкой, что-то выключается в голове. И не задаёшь вопросов.
— В ущелье она — постоянная гостья, — продолжает Ураган.
— В Кезчер-Меркен?
— В нём самом. Болтается где-то, дни напролёт. Не учится.
— Она из двести шестнадцатой.
— Всем так рассказывает! Нет её в списках школы, я проверял. И вот ещё что… — он переходит на зловещий шёпот. — Внезапно я понял, что и не хочу ничего узнавать об этой девчонке. Меньше знаешь — спокойнее спишь! Слыхал? — он запрокидывает голову и гогочет. Младшие школьники испуганно оборачиваются.
Несмотря на своё подвижное имя, спать Ураган действительно любит. Спит на уроках, пуская ниточку слюны изо рта и приводя в бешенство учителей. Дремлет на плитах набережной — где, будто ящерицы, балдеют под жарким солнышком пацаны. Никакие обстоятельства, никакие разборки, не мешают ему засыпать. Это необычное качество вызывает у конкурентов, стремящихся скинуть Ветра с верхушки школьной иерархии, уважение и страх.
Он встаёт и вновь хлопает по спине, но уже не так сильно, слегка:
— Тебе же, советую нарыть хоть какой-то инфы. Слышал, ты — хакер. Попробуй! Или просто — бежать! — он, гогоча, уходит. — Беги, дурень, беги… — голос тонет в столовском гаме.
Дурень… В последнее время слишком часто так меня называют. Опасно, может прилипнуть.
Дурень…
Я вдруг понимаю, что Мэйби — намного умнее, чем хочет казаться.
Что у неё там за чипы такие? Может, ей не пятнадцать?
А сколько? Семнадцать? Двадцать?
Чему мне теперь верить? Соврала один раз, соврёт сто! Какие из её слов — правда?
Теперь ясно, почему мы гуляли в тех местах, где нет камер: за городом и на заброшке. Или там, где я их отключал: на крыше «Aeon». На набережной мы были лишь дважды, и оба раза — не работала ГСН.
Преувеличивать, как Ураган, не стоит. Фиест и Мэйби — не пришельцы из ниоткуда. В базе ГСН они есть, и — они не в розыске. Чужак или преступник не сможет проникнуть на Диэлли: его просто не пустят. Не сможет находится в столице: пусть стопроцентного охвата и нет, но всё же — здесь невозможно не засветиться.
А Мэйби сама предлагала выйти под наблюдение — там, возле лыжного центра.
Тем не менее, факт остаётся фактом: камер она старается избегать. Особенно, если я рядом.
И ещё одно странное совпадение в бесконечной их череде: похоже, реверс-процессор можно было добыть только на Диэлли.
Глава 19. Флейта
Рассвет окрасил розовым белую громаду Преобразователя, чёрной осталась лишь западная стена, на которой и была закреплена лестница.
Кир спускался и качал головой. Везде, тут и там, ломая бетон и сгибая трубы, пробивались деревья.
Когда он проснулся, девочки снова не было. Под диваном валялся квантовый ховерборд, а на столе дымились блины…
Пальцы, скользившие по хромированным перилам, влезли в какую-то слизь. Кир осмотрел перемазанную ладонь.
Птичий помёт.
Он брезгливо поморщился.
«Тут теперь ни до чего не дотронься, не вступи во что-нибудь, в яму не упади! А если из чёрного куба вылезет хищник? Какой-нибудь лев, тигр или медведь? А змеи, а ядовитые пауки? Они наверняка уже тут! Похоже, на Станции стало небезопасно».
Мальчишка спрыгнул с лестницы и пошёл сквозь кусты, раздвигая ветви руками.
«Впрочем, мне теперь всё равно. Может, наоборот, всё случится быстрей и не столь ужасно…»
Он отправился к южной арке, но девчонки там не было. Кир развернулся и зашагал к центру Станции, хоть не был уверен, что сможет пробраться к Излучателю сквозь рощу, на глазах превращающуюся в джунгли.
Бетонная дорожка покрылась сетью трещин. Кое-где торчали деревья. Кир старался не споткнутся и не налететь на дерево, но всё же вертел головой, удивляясь хаосу, возникшему будто из-под земли.
«Но здесь, возле обрыва, хотя бы тихо!»
И в этот момент вдалеке он заметил Эйприл.
Она сидела на глыбе бетона у южной стены Преобразователя и таращилась в океан. Во всяком случае, Кир так подумал вначале. Но когда подошёл, оказалось, что глаза Эйприл закрыты.
Глыба была в ржавых потёках.
«Будто валялась сто лет! Но ещё вчера её не было!»
Кир поднял глаза. Над ним, закрыв половину неба, высился увитый трубами исполин. Стена была в таких же потёках, хромированные трубы кое-где заржавели.
Присмотревшись, он заметил углубление в стене — место, откуда и выпал кусок.
По телу прошла волна боли.
Кир сжал кулаки и стерпел.
Эйприл не заметила появления мальчишки. Её руки сжимали тоненький стержень флейты. Держа инструмент возле рта, она то сжимала губы, то что-то шептала. Дуть было бессмысленно, у флейты не имелось отверстий. Это был цельный серебристо-белый кусок металла, улавливающий мыслеформы и транслирующий звук в наушники.
Эйприл играла музыку, не нарушавшую тишину. Лишь шорохи травы, да ритмичное постукивание белой кроссовки.
Кир недоумевал, почему эта ревностная ценительница всего настоящего, выбрала такой инструмент. Не желает, чтобы он слышал её творения? И где она взяла флейту? Неужто на складе нашла?
— Эй, ты! — он изо всех сил ударил Эйприл кроссовкой по голени.
От неожиданности и боли девушка вскрикнула. Флейта упала в траву.
Эйприл поджала ногу и закрыла ладошкой больное место, словно надеясь его защитить. Огромные зелёные глаза испуганно смотрели на Кирилла, а по щеке стекала слеза. Эйприл не понимала совсем ничего…
— Только не делай вид, что не знаешь за что!
Услышав голос мальчишки — чужой, ледяной, не похожий на голос друга, девочка сжалась. Она лишь дрожала, но ничего не могла сказать. Наконец, онемевшие губы пролепетали:
— Не знаю…
— Ах, ты не знаешь! Тогда посмотри вот сюда! — он схватил Эйприл за подбородок и задрал её голову вверх.
— Скажешь, что это нормально? Что ты не уничтожаешь Станцию?