Было легче, пока Кир не увидел Эйприл. Девушка радостно махала рукой — его она заметила раньше.
Кир вздохнул…
Способен ли один зверь помочь другому стать чем-то большим? Наверное, нет…
Эйприл снова таращилась вдаль пустыми глазами.
— Ну, как там с искусством? Картинки все досмотрела? Музыку дослушала?
Она скривилась:
— Что там смотреть? Люди — пустые повторители. Одно и тоже: плодовитые красотки, да мужественные герои. И бесконечная похоть.
— А в музыке — одни и те же ноты, верно? И, одни и те же аккорды.
Девчоночий нос вновь презрительно сморщился:
— Не смешно!
Эйприл отвернулась, твёрдо решив никогда больше не общаться с этим придурком, раз он ничего не способен понять. Но, спустя пару минут ей стало скучно. Тогда она ткнула Кирилла локтем в рёбра и заявила:
— Ты разве не видишь, что люди давно уже просто играют! В пилотов и докторов, в учёных и музыкантов. И от гнетущего осознания того, что они — пустышки, их игры становятся всё безумней.
Она нахмурилась.
— До КК было хоть качество исполнения. После, не на что даже смотреть.
— До КК? Но, ничего не осталось…
— Да прямо! Всё на месте, в Сети. Просто стало ненужным… Ведь отчего случился Коллапс Культуры? Не знаешь? А я расскажу!
— Дураков на порядок больше, чем умных. Что будет, если каждому дать право голоса, право устанавливать свои ценности и выбирать путь, которым будет шагать человечество? С появлением компьютеров и Сети, каждый — независимо от степени профессионализма, получил возможность творить. Создавать книги, музыку, фильмы — и сразу, без посредников, без цензуры, закачивать в Сеть… А главное, возможность выбирать и голосовать, влияя на чужую популярность… Так и завалили Сеть мусором! А под его слоем, бриллиантов уже не найти. Да и не ищет никто… Чтобы отличить сокровище от фальшивки требуется вкус. Откуда ему взяться, если с детства копаешься в сетевой свалке? Для роста, нужно ориентироваться на гениев, а не на серость… Вот со мной тебе повезло!
На девичье ухо опустилось огромная бабочка, но это ничуть не скрасило утомительный монолог.
— Повезло? Мне твоё искусство до лампочки!
Привычно пропустив слова Кирилла мимо ушей, Эйприл продолжила:
— В голове у тебя — свалка, о которой тебе ничего неизвестно. Детские воспоминания, забытые эмоции, книги, которые не произвели впечатления. Только под гипнозом, убрав блоки, отключив фильтры, можно получить к ним доступ. Осознаётся лишь самое важное, иначе ресурсов мозга не хватит. Так и в Сети. Всё есть, но уже не найти… Обычному человеку, конечно, — её подбородок слегка приподнялся.
— Так найди!
— Вот ещё! Я ж говорю, нечего там смотреть! Всё то же — базовые инстинкты.
— Ну, блин! Всё у тебя к одному! Люди сложнее, чем тебе кажется! Рисовали ведь натюрморты, пейзажи!
— Ага! Когда обезьянки приходили в восторг от обилия жрачки, или от подходящей для размножения среды!
«Слова Эйприл, пожалуй, говорят больше о ней самой, чем о людях… Сдаётся, у неё одно на уме. Возрастное… Базовые инстинкты…»
— Искусство, Кир — нереализованная сексуальность. Почти всё, созданное людьми, от неудовлетворённых желаний! Немножко, от скуки. И самая малость, от страха.
— Можно подумать, что ты другая!
— Разумеется! — соврала Эйприл. Ей было не привыкать.
— Что делать… Гормоны не спрячешь в ящик стола перед тем, как идти к мольберту.
— На старость, на чёрный день? Это да! — Эйприл хихикнула. — А что до искусства, у меня есть идея. Я сотворю другое, настоящее! Музыку, не привязанную к реальности, а отразившую саму себя! — девичьи глаза странно блестели. Было похоже, что их обладательница действительно сбросила цепи, приковавшие её к унылому миру. — И настоящую любовь — не привязанную к форме. Мой принц всегда узнает принцессу!
«Любовь, не привязанная к форме…»
Кир вздрогнул. Взглянул на яркую рыжую девочку, и на секунду ему показалось, что он видит другую. Облако, снежинку из самого первого сна.
Перехватив его взгляд, Эйприл смущённо заулыбалась, и наваждение прошло.
— Не выйдет. Ты тоже ведь просто зеркало.
Эйприл обиделась.
— Благодарю за поддержку, но я всё равно попытаюсь.
«Считает меня озабоченной дурочкой! Не может понять, что мне эти человеческие страсти — до лампочки! Ну и пусть! — благоухающая земля, что ощетинилась бесстыдно топорщащимися цветами — бесила. Ещё больше бесил недогадливый бестолковый мальчишка: — Хоть бы обнял!»
Отчего-то, перед глазами была не полуденная степь, а ночь, засыпанный пеплом лес и костёр…
«Сколько у них сказок о том, как куклы и роботы мечтали стать человеком! Что эти люди себе возомнили?»
Эйприл хмыкнула.
«Сами-то кто? Марионетки в руках Вселенной!»
И вдруг поняла.
«Они это знают! Дело вовсе не в куклах и роботах. Это люди ощущают себя именно так!»
Она дёрнула плечиками.
«Жалкие создания! Но, почему я их так ненавижу?»
Эйприл казалось, что в этой неприязни скрыт ключ.
Кир смотрел на её раскрасневшиеся щёки и думал:
«Что ж, может нерастраченная энергия позволит ей сделать нечто прекрасное. Только, не всё ли равно — ведь тут же, на этой планете-помойке, оно и умрёт… Слышен ли звук упавшего в лесу дерева, если никого рядом нет? Существует ли музыка, которую Эйприл играет на своей немой флейте?»
Ему было скучно рядом с озабоченной подружкой, изображающей из себя высшее существо.
«Нет, надо вставать и идти. Даже на помойке найдутся вещи поинтереснее девичьей болтовни о самореализации!»
— Смотри, это опять он! — Эйприл навалилась на плечи, влажные горячие губы щекотали ухо. Было одновременно и приятно и нет.
По степи — важно, словно осознавая собственное величие, шагал олень.
— Красавец! — Кир вмиг позабыл о своей нелюбви к животным.
— Тихо ты! Не спугни!
Кир умолк, сосредоточившись на наблюдении… И сразу заметил, что олень интересен не только ему — покрытая золотым мехом спина плыла над травой, подобно кораблю, рассекавшему зелень волн.
— Ягуар, — прошептала Эйприл.
В нескольких метрах от оленя, ягуар застыл, готовясь к прыжку. Лишь розовые ноздри раздувались и трепетали, втягивая воздух. Охотник нападал со спины, с подветренной стороны — и сначала, олень его не замечал.