Поднялся Тойли Мерген не с пустыми руками, он опустошил четыре коробочки и поднёс волокно к лицу. В нос ударил удивительный запах земли, воды и солнца. Он потёр волокнами щеки и улыбнулся — приятно было прикосновение хлопка, хотя и немного щекотно;
Настроение у нового бригадира поднялось и, не сгоняя улыбки с лица, он продолжал свой путь посреди широкой карты. Над головой, словно большой богомол, появился самолёт. Он опрыскивал хлопчатник химикатами, чтобы опали листья. Ведь для того, чтобы убирать хлопок машинами, листья надо удалить. Лётчик вытянул шею из кабины и помахал рукой новому бригадиру, словно говоря ему: «Да сопутствует тебе удача!».
А вскоре то тут, то там стали появляться и сборщики. Неподалёку от хармана — площадки, на которую бригада свозит собранный урожай, — заработала одна из двух уборочных машин.
Тойли Мерген прошёл по десяткам карт. На каждой карте он опустошал по нескольку коробочек и набрал довольно большую охапку хлопка. Когда он подошёл к полевому стану, солнце уже поднялось довольно высоко.
Основной харман бригады находился поблизости от полевого стана. Бригадир прикинул на глазок, сколько же тут на цементированной площадке валяется хлопка. Пожалуй что, около двух тонн. Но почему он не отправлен на базу? Некому было задать этот вопрос — никого вокруг не было.
Тойли Мерген повернулся к стоящему неподалёку от хармана дому. Веранда, обращённая на север, была пуста.
— Есть тут кто-нибудь живой? — громко спросил он.
Поначалу никто не отозвался. Второй раз голос Тойли Мергена прозвучал громче и требовательнее. С противоположной от веранды стороны, из-за дома, показалось худощавое носатое лицо.
— А, это вы, Тойли-ага? Салам алейкум! — сказал парень и подался назад. — Мы здесь, заходите!
За углом дома, навалившись грудью на мешки с хлопком, четыре здоровенных парня резались в карты.
Правда, они перестали играть, когда появился Тойли Мерген, однако нисколько не смутились, даже не приподнялись навстречу старому человеку, а весьма спокойно, будто их поведение вполне естественно, пригласили его присесть с ними на кошму.
— Тойли-ага, сыграйте с нами! — предложили они. — Если хотите, вот и хороший чаёк…
Тойли Мергену хотелось пить, во рту у него давно пересохло. Он с вожделением смотрел на большущий пёстрый чайник, но и не подумал воспользоваться приглашением парней. Бригадир неторопливо закурил, пустил в небо дым и неожиданно сказал:
— Если мы будем играть в карты, кто же будет собирать хлопок?
Парни переглянулись.
— Кто будет собирать? А? — повторил Тойли Мерген.
— Мы не собираем, Тойли-ага, — с улыбкой ответил худощавый парень. — Мы только отправляем его на базу.
— Так почему же столько хлопка валяется? Почему вы его не отправили?
— Машин не хватает, — заметил один.
— Если и есть машины, то не дают тележек, — подхватил другой.
— А волочить в мешках не дозволено, — добавил третий.
— Кто это сказал, что не дозволено?
— Ваш заместитель, Нобат! — снова заговорил худощавый. — И потом, вроде бы договорились — сначала перевозить хлопок передовых бригад. А у такой отстающей бригады, как наша…
— Коли отстаёте, почему машина не работает?
Бригадир махнул рукой в сторону новой хлопкоуборочной машины, что стояла неподалёку от площадки, покрытая пылью и паутиной.
— А водителя нет.
— Нет водителя? Куда же девался Джепбар?
Вместо того, чтобы ответить на вопрос бригадира, худощавый парень почесал нос и прищурился.
— Ты чего ухмыляешься?
— Если бы мне лично сказали, поезжай, мол, в пустыню, собирай арбузы, вари патоку и суши дыни, то я бы и близко к машине не подошёл.
— Что ты хочешь этим сказать? Кто мог послать Джепбара на арбузы, когда не убран хлопок? Кто это сделал, я спрашиваю?
— Кто же, кроме вас, может послать? — уже откровенно засмеялся худощавый. — И уехал он не один. Прихватил с собой и свояка Хуммеда.
Не случайно ухмылялся худощавый парень. Была на то причина. И Джепбар, и Хуммед доводились зятьями Тойли Мергену. Поняв, что его хотят поддеть, бригадир бросил на землю сигарету и раздавил её носком сапога.
— Ну, что ж, — сказал он. — Раз я сам их послал, то сам и назад верну. Так что ты, голубчик, напрасно рот до ушей растянул. — Тут он подошёл к булькающему в стороне большому чёрному казану и спросил: — Кто из вас повар?
Огромный усатый парень бросил карты, которые до сих пор держал в руках и, потянувшись, нехотя поднялся.
— Вообще-то повар я, Тойли-ага, — лениво произнёс он, догадавшись, что вопрос задан неспроста.
Окинув усатого взглядом с головы до ног, Тойли Мерген с презрением проговорил:
— И не стыдно такому здоровенному детине да при таких вот усах торчать возле чёрного казана и валяться без дела?
— Акы не виноват, Тойли-ага… — рванулся вперёд худощавый, но уже постеснялся улыбнуться.
Бригадир помахал в воздухе рукой:
— Да перестань ты чушь молоть! Кто же виноват? Может, опять я?.. Так вот, с завтрашнего дня чтобы я не видел тебя возле казана! С завтрашнего дня вы все выйдете на хлопок. А вместо вас сюда придут ваши жёны! Чтобы варить суп, принимать хлопок, сушить его и отправлять на базу — усы не нужны.
Парни молчали, почуяв серьёзность положения, однако худощавый не выдержал:
— А что делать неженатым?
Тойли Мергену было не до шуток. Он пристально посмотрел на зубоскала и твёрдо сказал:
— Если завтра увижу тебя за картами, то объясню, что тебе делать. Слышал или надо повторить?
— Слышал… — потупился шутник.
— Ну, раз слышал, передай таким же, как ты, лентяям С завтрашнего дня все выходят собирать хлопок. Все! Ясно? — Голос Тойли Мергена набирал силу. — Позор! Урожай не собран. Бригада отстаёт, А им и печали нет. Лежат, картишками перекидываются и животы поглаживают. Есть у вас совесть?
После этого разговора Тойли Мерген, никуда не сворачивая, отправился домой. Только теперь дала себя знать усталость. Есть не хотелось, а утолить жажду он не смог даже двумя чайниками и пододвинул к себе третий.
Если в жажду его ввергла длинная дорога, по которой прошагали его непривычные к ходьбе йоги, то устал он от мыслей и забот. Подложив под локоть две подушки, Тойли Мерген пил чай и спрашивал самого себя: как быть? Работа тяжёлая. Людей мало. Что делать? И не раз, и не два задавал он себе эти вопросы.
«С Кособокого Гайли надо начинать, да, с Гайли!..» — решил он наконец и резко отодвинул пиалу.
— Да, да, надо начинать с Кособокого! — вслух повторил он.
Услышав голос мужа, Акнабат, занятая своими делами на кухне, просунула голову в дверь:
— Ты что-то мне сказал?
— Пока нет, но, кажется, придётся и тебе ска-гать. — Тойли Мерген поднялся. — Надо собирать хлопок!
— Мне?
— Тебе!
— Ай, какая из меня сборщица!
— Соберёшь пять граммов — и то польза!
— А ты куда?
— В город!
— Что ты там потерял?
— Привезу Гайли Кособокого.
— Гайли? — удивилась жена. — Зачем он тебе понадобился?
— Заставлю собирать хлопок.
— Ах, вот оно что!.. — Акнабат сунула в рот кончик платка, чтобы скрыть улыбку. — Хорошо, конечно, если он тебя послушается.
— А не послушается, пусть собирает свои пожитки и совсем переезжает на базар. Я не потерплю, чтобы он барышничал, а хлопок гнил на полях.
— Если бы ты раньше, отец, об этом подумал, то не было бы того, что случилось…
— Есть поговорка, мать: «Лучше поздно, чем никогда!» — Тойли Мерген кивнул жене и пошёл к машине.
Хотя солнце уже перевалило за полдень, народу на городском базаре было видимо-невидимо. Горы душистых дынь, от маленьких, с кулак, до таких, что не на всяком столе поместятся, тугие гроздья винограда, любые овощи — словом, что ни пожелай, всё есть. Покупателей великое множество, но и торговцев хоть отбавляй.