— И то правда, опасаться надо только мужчин. Но погоди. Она явилась в качестве гонца, понимаешь? Возвестить о прибытии брата.
— О прибытии господина де Гиза?
— Да.
— И ты полагаешь, что это меня встревожит?
— О, тебя же вообще ничто не тревожит.
— Подай мне чернила и бумагу.
— Для чего? Написать господину де Гизу повеление не выезжать из Нанси?
— Вот именно. Мысль, видимо, правильная, раз она одновременно пришла в голову и тебе, и мне.
— Наоборот — никуда не годная мысль.
— Почему?
— Едва получив это повеление, он сразу же догадается, что его присутствие в Париже необходимо, и устремится сюда.
Король почувствовал, что в нем закипает гнев. Он косо посмотрел на Шико.
— Если вы возвратились лишь для того, чтобы дать мне подобные сообщения, то могли оставаться там, где были.
— Что поделаешь, Генрике, призраки не льстят.
— Значит, ты признаешь, что ты призрак?
— А я этого и не отрицал.
— Шико!
— Ну, ладно, не сердись: ты и без того близорук, а теперь совсем лишишься зрения. Вот что, ты говорил, будто удерживаешь своего брата во Фландрии?
— Да, конечно, это правильная политика, ее я и придерживаюсь.
— Теперь слушай и не раздражайся: с какой целью, полагаешь ты, сидит в Нанси господин де Гиз?
— Он собирает там армию.
— Хорошо, спокойствие… Для чего нужна ему эта армия?
— Ах, Шико, вы утомляете меня этими расспросами!
— Утомляйся, Генрике, утомляйся. Зато потом, ручаюсь тебе, лучше отдохнешь. Итак, мы говорили, что эта армия ему нужна…
— Для борьбы с гугенотами севера.
— Или, вернее, для того, чтобы досаждать твоему брату, герцогу Анжуйскому, который добился, чтобы его провозгласили герцогом Брабантским, и старается захватить хоть небольшой трон во Фландрии, а для достижения этой цели беспрестанно требует у тебя помощи.
— Помощь эту я ему все равно обещаю, но, разумеется, никогда не пошлю.
— К величайшей радости господина герцога де Гиза. Слушай же, Генрике, что я тебе посоветую. Притворись, что ты действительно намерен послать брату в помощь войско, и пусть они двинутся по направлению к Брюсселю, даже если на самом деле пройдут всего лишь полпути.
— Ах, верно, — вскричал Генрих, — понимаю: господин де Гиз тогда ни на шаг не отойдет от границы.
— И данное нам, лигистам, госпожой де Монпансье обещание, что в конце недели господин де Гиз будет в Париже…
— Обещание это рассеется, как дым.
— Ты сам это сказал, мой повелитель. — Шико уселся поудобнее. — Ну, как же ты расцениваешь мой совет?
— Он, пожалуй, хорош… Только…
— Что еще?
— Пока эти господа там, на севере, будут заняты друг другом…
— Ах да, тебя беспокоит юг? Ты прав, Генрике, грозы обычно надвигаются с юга.
— Не обрушится ли на меня за это мой третий бич? Ты знаешь, что делает Беарнец?
— Нет, разрази меня гром!
— Он требует.
— Чего?
— Городов, составляющих приданое его супруги.
— Ай, какой наглец! Мало ему чести породниться с французским королевским домом, он еще позволяет себе требовать то, что ему принадлежит!
— Например, Кагор. Но я буду плохой политик, если отдам врагу такой город.
— Да, хороший политик не сделал бы этого, но зато так поступил бы честный человек.
— Господин Шико!
— Считай, что я ничего не говорил: ты же знаешь, что в твои семейные дела я не вмешиваюсь.
— Это-то меня и тревожит: у меня есть одна мысль.
— Тем лучше!
— Возвратимся же к самым срочным делам.
— К Фландрии?
— Так я действительно пошлю кого-нибудь во Фландрию, к брату… Но кого? Кому, Бог ты мой, могу я доверить такое важное дело?
— Да, это вопрос сложный!
— А, я нашел!
— Я тоже.
— Отправляйся ты, Шико.
— Мне отправиться во Фландрию?
— А почему бы и нет?
— Как же я отправлюсь во Фландрию, когда я мертв?
— Да ведь ты больше не Шико, ты Робер Брике.
— Ну куда это годится: буржуа, лигист, сторонник господина де Гиза вдруг станет твоим посланцем к герцогу Анжуйскому!
— Значит, ты отказываешься?
— А то как же!
— Ты отказываешь мне в повиновении?
— В повиновении? А разве я обязан тебе повиноваться?
— Ты не обязан, несчастный?
— А откуда у меня могут быть обязательства? Я от тебя когда-нибудь что-нибудь видел? То немногое, что я имею, получено по наследству. Я человек бедный и незаметный. Сделай меня герцогом и пэром, преврати в маркизат мою землицу Шикотри, пожалуй мне пятьсот тысяч экю, и тогда мы поговорим о поручениях.