Я всегда старался себя убедить в том, что сотрудник безопасности должен быть готов к любым ситуациям, но эта все-таки застала меня врасплох. Медлить было нельзя, зайти домой я уже не успевал, но мне повезло, что я уходил с работы в штатской одежде. Володя одолжил мне галстук более парадного вида и дал воспользоваться своим одеколоном. Пока Дуся одевалась, мы наспех продумывали мою историю. Для того чтобы мне иметь возможность что-либо сказать о сфере своей деятельности, мы решили, что я представлюсь начальником хозяйственного отдела при стройках, то есть должностью моего брата. Для богемной попойки скучная профессия, но Дуся убедила меня, что это разношерстная компания, в которой могут встречаться самые разные люди.
Вскоре Дуся была готова, она поправила прическу и нанесла пудру, которая полностью не скрыла ее красноватый носик.
Обычно я пользовался трамваем для перемещения по городу, но в этот раз пришлось искать извозчика. Дуся все болтала о том, что вскоре мне и Володе могли выдать служебные автомобили, потому что по плану в ближайшее время мы должны были пойти на обучение по вождению. Меня самого завораживали механизмы, машины в качестве транспорта или оборудования на заводах казались мне вершинами человеческой мысли в настоящий момент, они символизировали для меня, что возможности нашего разума смогут привести нас к счастливому будущему. В моем доме стоял патефон, на работе стучали множество печатных машинок, звонили телефоны, менялись изображения на проекторе — это было мое соприкосновение с чудом науки. Когда я проезжал мимо заводов, иногда я представлял, как крутятся станки внутри них, как трутся друг о друга шестеренки, и меня брала гордость за людей, которые там работали и при личных встречах с ними я испытывал некоторое чувство, похожее на благоговение. Да, мне, пожалуй, хотелось управлять автомобилем, и отчасти восторг Дуси я поддерживал.
Нас довезли до помпезного полукруглого здания, украшенного лепниной и разнообразными архитектурными изысками. Под крышей на огромном панно танцевали нимфы вокруг Аполлона, праздник их был неполноценным, мозаика была сильно повреждена в семнадцатом году во время великих событий. Мы немного опаздывали, это меня нервировало, но Дуся убеждала меня в том, что это совершенно нормально, среди ее приятелей не найдется и двух пунктуальных. Я вел ее под руку, и на входе Дуся вдруг захихикала.
— Будто бы с Володей иду, — прошептала она. Сначала мне были непонятны ее слова, но, когда мы вошли в помещение, меня окутал запах ее парфюма, и я понял, что пахну не своим одеколоном, а привычным ей.
Мы оказались в залитом светом зале ресторана, были слышны расслабленно пьяноватые голоса посетителей на фоне громкого звучания фортепиано. Клавишник сидел в углу за инструментом, одетый в светлый костюм, и наигрывал какую-то веселую песенку. Нас чинно встретил официант и проводил за большой стол, где сидели приятели Дуси и мой объект, Федор Зубов. Она поздоровалась со всеми и хотела представить меня.
— Хочу познакомить вас с моим дорогим другом…
Дуся запнулась, мое имя могло оказаться приметным, и мы совершили ошибку, не обговорив это заранее. Поэтому я закончил за нее:
— Иван Григорьевич Сорокин, рад знакомству.
Почему мне пришло в голову именно это имя, было понятно, образ моего несчастного пленника периодически всплывал у меня в голове, перемешиваясь с изображением его деревянной птицы. Острые взгляды Дусиных приятелей уперлись в меня, во многих из них мне привиделась некоторая дикость, свойственная и моей спутнице. Они тоже поздоровались и представились, и будто бы сразу потеряли ко мне интерес, словно сразу поняв, что я человек не из их круга.
— Заказывай что хочешь, — прошептала Дуся мне в ухо. — Скорее всего, Федор заплатит за всех нас.
Стол ломился от разнообразных закусок, здесь были и язычки, и красная рыба, и сало, и различные маринады, и фрукты, непонятно, как оказавшиеся тут посреди зимы. В центре стояло несколько бутылок вина, люди увлекались в основном им. Дуся же первым делом указала на бутылку красного полусладкого, и я наполнил ей бокал. К нам тут же подошел официант, Дуся попросила десерт, а я заказал себе стопку водки. Не пить вообще было бы странно в этой компании, но я решил заказать себе то, к чему привык больше, хотя и позволял себе только по большим праздникам или если оказывался на торжестве с начальством.
Сам Зубов держался вальяжно, его лицо было довольным, как у сытого кота, а взгляд опухших глаз быстро бегал от одного гостя к другому: несмотря на расслабленный вид, он старался контролировать ситуацию. Рядом с ним сидела полногрудая девица с выразительным актерским лицом в подчеркивающем фигуру платье, ее стул был придвинут так близко к нему, что должно быть, они были вынуждены касаться друг друга ногами. На Зубове был новый костюм и модная шляпа, запястье его украшали наручные часы, и, пожалуй, ему не хватало только трости, чтобы воплощать собой карикатуру капиталиста. Его внешний вид, этот стол, люди, блеск новых люстр ресторана вызывали во мне неприязнь, такой образ жизни заслуживал порицания, и мне нужно было приложить большие усилия, чтобы мое лицо меня не выдало. После войны экономика страны находилась в упадке, поэтому частные предприниматели были вынужденной мерой для ее восстановления, но сама идея была мне глубоко неприятна, особенно учитывая, что я знал, сколько было пролито человеческой крови ради возможного равенства.