— Думаю, тебе стоит подождать внутри ресторана, пока я жду. Я боюсь, что ты простудишься.
— Да? — она растерянно посмотрела на меня и засмеялась, — Ты очень заботливый хороший человек, как и говорил Володя.
Дуся положила голову мне на плечо, запах вина стал явственнее, но теперь вновь чувствовался ее сладкий парфюм.
— Ресторан уже закрывается, но думаю, что они будут не против, если ты посидишь внутри, пока они убираются.
Я повел ее обратно в сторону ресторана, но в этот момент послышалось цоканье копыт и показалась повозка. Когда я подавал Дусе руку, чтобы помочь сесть, она вдруг посмотрела на меня расширенными глазами, будто бы застывшими от испуга, и сильнее схватилась за мою ладонь.
— Только, прошу тебя, не рассказывай Володе про испанский порошок, я обещала ему завязать, но мне так сложно справляться с соблазнами.
Дуся была пьяная и мало отслеживала свою речь, потому что, если бы она мне это не сообщила, я бы не узнал о ее пристрастии к порошку. За столом я не заметил ничего подобного, а когда она отходила со своими приятельницами, я принимал это за поход в уборную. Теперь ее красноватый носик казался мне воспаленным.
В повозке Дуся мгновенно уснула, а когда я разбудил ее перед домом, она не сразу сообразила, откуда мы приехали, и все ругалась на жуткий холод на улице.
На лестнице, видимо, ее воспоминания о сегодняшнем днем собрались в общую картину, потому что она сказала мне довольно здравым голосом:
— Поздно, оставайся у нас, я буду рада.
Когда Володя открыл нам дверь, он, недовольно оглядев сестру, отправил ее спать. Он настоял на том, чтобы и я остался, через несколько часов нам предстояло собираться на работу. Он вновь вызвал Дусю из ее комнаты и сказал стелить мне постель, я старался ей помочь. Володя стоял позади нас и курил, он сказал, когда она вновь ушла из комнаты:
— Осип, а женись-ка ты на Дусе. Она красивая, не такая глупая, как кажется на первый взгляд. За тебя бы отдал ее не глядя, в тебе бы я был уверен, что ты ее не обидишь. Мне сложно оставить ее надолго, так что ты не думай, что я хочу спихнуть на тебя всю ответственность за нее, я тоже буду присматривать.
Этот разговор оказался крайне неловким для меня. Да, Дуся была хороша собой, но я не торопился жениться, тем боле, несмотря на свои внешние данные, она не привлекала меня.
Володя понял мою неловкость.
— Ну ты подумай, подумай. Такую красавицу быстро разберут. А теперь давай баиньки.
На следующий день Дуся встала раньше нас и приготовила завтрак. Она была сонная, все время зевала, но не жаловалась. После нашего ухода она собиралась залечь снова спать, ей никуда не нужно было идти, и мне было непонятно ее нежелание трудиться. Весь день я пах ее парфюмом, он все никак не выветривался, аромат мне казался таким стойким и ярким, что мне думалось, будто бы его чувствуют все вокруг. Впрочем, возможно, я перебдел, потому что никто мне не указал на это. Только Щуров в беседе со мной в кабинете периодически будто принюхивался, но я быстро успокоил себя, припомнив за ним и раньше эту животную привычку.
Он мне говорил:
— Ты — светлая голова, Журавлев, не подведи меня. Если мы с тобой все правильно провернем, нас ждут с тобой большие перемены. Я сам пока хожу за одним из дружков Зубова, и скоро мы этих капиталистических паскуд к ногтю прижмем.
Мой начальник сегодня был необычайно радушен, видимо, дела у него шли хорошо. В самом деле, я видел у него энтузиазм к работе, который далеко не всегда сопутствовал ему. Перед тем как расходиться, он поставил меня в неловкое положение.
— Тут я вечером должен был в оперу идти с одной гражданкой, но недавно у меня пропала необходимость водить ее по театрам, а билеты уже куплены. Возьми себе, тоже прогуляйся с какой-нибудь мадмуазель, просветись. Отдам не за полную цену.