На улице было жарко, поэтому поездка в машине вышла некомфортной. Несмотря на высокую температуру, небо было облачным, казалось, что белые облака в любой момент заменятся налившимися синевой и пойдет дождь, который скорее принесет облегчение. Я припарковал машину на свое служебное место, внимательно осмотрел ее, проверил двери и пошел на указанное Щуровым место. Издалека мне показалось, что на нужной мне скамейке сидит подросток; подойдя ближе, я обнаружил, что это девушка небольшого роста с короткой стрижкой и совершенно мальчишеской фигурой. На ней была рубашка свободного кроя и длинная юбка, сложившаяся издалека так, что я принял ее за широкие брюки, вся ее одежда выглядела немного изношенной. Рядом с ней стоял массивный горшок с высоким фикусом, на который то и дело оборачивались прохожие, а сама она их совсем не замечала, обняв руками коленку, она рассматривала дом напротив нее.
Она заметила меня, только когда я подошел к ней совсем близко. Ее большие глаза на кругловатом лице с впалыми щеками расширились, она посмотрела на меня так, будто бы узнала, а потом, словно перепугавшись, что я буду ее ругать, вскочила на ноги для приветствия.
— Осип Георгиевич? — спросила она взволнованно.
— А кто его спрашивает?
Я силился вспомнить, где я ее видел, но ничего не приходило в голову. Наверняка для меня главной характеристикой станет, что она чья-то дочь или сестра. Девушка немного растерялась от моего вопроса и будто бы некоторое время соображала, что я прошу ее представиться.
— Здравствуйте, меня зовут Александра Сорокина, и мне очень нужно с вами поговорить. Если вы не можете сейчас, я приеду к тому времени, к которому скажете.
Последние ее слова я едва ли слышал. В голову, как стрелой, ударила эта фамилия, и отчего-то я сразу себя убедил, что это вовсе не совпадение и передо мной родственница моего Ивана Сорокина. Когда я пригляделся к ее лицу, у меня практически не осталось сомнений. Она была так же бледна и костиста, как он, на ее щеках и носу тоже были рассыпаны веснушки, впрочем, более яркие, ведь с Иваном мы познакомились зимой, но, главное, у нее были совершенно такие же зеленые глаза с томным веком и длинными загнутыми ресницами. Она была низкой, а Иван высоким, волосы ее были светлее, нос прямее, а в изгибы бровей и уголков губ не проглядывалось его надменности. Но все-таки глаза у них были крайне похожи, может быть, даже больше, чем видел я, ведь их выражение было совершенно разным.
Я умел скрывать свои эмоции, но она, кажется, поняла, что я рассматриваю ее, и стала переступать с ноги на ногу. Она напоминала мне воробушка, и казалось, что ее сердце бьется так же, как птичье.
— Александра… как вас по отчеству? Подскажите, из какого вы города.
— Анатольевна, но меня можно называть и просто по имени — Шура. Я родилась в Омской области, но уже третий год учусь в Москве в сельскохозяйственном университете.
По спине побежали мурашки, это оказались именно те Сорокины, о которых я подумал. Все было понятно и без того, но, чтобы получить последние доказательства, я спросил:
— Из какой вы деревни?
— Вы совершенно правы, я из деревни, ее название Птицевка!
Иногда она волновалась в беседе, но в остальном она выговаривала слова четко и громко, будто бы пионерка на собрании. Мой голос казался мне севшим, я надеялся, что она этого не заметила. Дело Ивана Сорокина я помнил наизусть, у него был двоюродный брат, живший с ним ранее в одном доме, Анатолий, а у него была дочь, Шурочка. В двадцать четвертом году, когда я вел то дело, ей было восемь лет, значит, теперь ей, должно быть, девятнадцать. Такие цифры меня порою пугали, жизнь летела стремительно.
Шанс, что двадцать четвертый год и ее приезд были не связаны, оставался минимальным, но так как в жизни часто случались удивительные совпадения, я вынужден был не показать ей, что понял, кем она является.
— Так вы прождали меня весь день, чтобы задать мне вопрос? К сожалению, мне не сразу передали, что меня кто-то дожидается, иначе бы я был бы здесь раньше. В чем заключается ваш вопрос, Александра?
— Дело в том, что я племянница Ивана Сорокина, которого…
Я тут же перебил ее.
— Это не подходящее место для подобных бесед. Пройдемте со мной.
Меня настигла некая профессиональная деформация, когда я был в форме и говорил с кем-то из гражданских, даже если он был совершенно ни в чем не виновен, я привык говорить чуточку пугающе. Я хотел добавить что-то еще, но Шура доверительно закивала. Она подняла свою сумку со скамейки и растерянно стала оглядываться по сторонам, видимо, не зная, что ей делать.