Из одного дома мужчину выволокли по земле, а плачущую женщину, цепляющуюся ему в ворот, оттащили, ударив по лицу, так она и лежала лицом в холодной земле и сотрясалась от рыданий. Я видела, как полицейские обыскивают сараи и чердаки, и могла предположить, что в подвалах они тоже ищут.
Потом они добрались и до нашего дома и стали спрашивать Толика. Надя и Люда обе растерялись, вытаращив на него испуганные усталые глаза.
Тогда я сказала:
— В городе он, торговать уехал, уж не знали мы о вашем приезде, а знали бы, не отправили бы его.
Трофимов пропустил мои слова мимо ушей, а молодой человек натянуто улыбнулся, будто жалеет меня. Он был будто немного старше моего Вани, но хорошее пальто делало его серьезнее.
А потом Трофимов без лишних промедлений дошел до центра дома и постучал ногтями по сундуку, призывая полицейских его отодвинуть. Толика они нашли очень быстро, а когда его вытащили из погреба, он сопротивляться не стал и смиренно пошел в повозку. Надя и Люда заревели, стали вешаться ему на шею, запихивать в мешок с собой все попадающиеся им под руку вещи. Они так цеплялись за него, что я действительно ощущала, что Толика вырывают из семьи. Я оторопела и пыталась взять себя в руки, чтобы мыслить разумно, но у меня это не выходило.
Воспользовавшись моим оцепенением, ко мне подошел Трофимов.
— Сын, муж, брат?
Я покачала головой, затем объяснила, что он мой племянник.
— А твои дети где? А муж?
Я сказала, что один у меня Ваня, ему всего шестнадцать, и я знала, что таких еще не забирают, а мужа нет. Они проверили по спискам и поверили мне, не обнаружив его среди них.
— Ее, — сказал Трофимов и указал подбородком своему юному помощнику на меня. Они ушли, а у меня на глазах стали появляться слезы. Неужто это было то самое, о чем стыдно подумать? Может быть, соседи разболтали, что я живу без мужа и имею ребенка, или просто выбор пал на меня, я не знала. Это было жутко, оскорбительно, я пыталась придумать, что мне делать в этой ситуации, и достойного решения не находила.
Я стояла в недоумение, слушая вой Нади и Люды, и не заметила, как кто-то подхватил меня под руки и повел за собой. Меня вели на главную нашу площадь, и я испугалась еще больше.
Жандармы стояли с двух сторон от меня, а передо мной вышел Трофимов. Без лишних вступлений и патриотических вещей он начал:
— Эта женщина пыталась скрыть от службы своего племянника, укрыв его в погребе среди солений, будто он ей пугливая крыса. Я хочу, чтобы вы поняли, пытаться скрыться или обмануть меня провально, я все равно всех, кого надо, найду и все узнаю. А за любым препятствием мобилизации последуют наказание. Эта женщина заслуживает десять плетей. Приступайте.
И дальше все происходило как во сне. Я услышала треск ткани, пока на мне рвали платье, почувствовала давление на плечи, когда меня опустили на колени. Вокруг стояли жители деревни, изрядно поредевшие за последние два года, а вдалеке виднелась повозка, куда уже погрузили Толика, а Надя и Люда все обнимали его, совершенно не замечая, что происходило вокруг. А потом я почувствовала, как кожу с щелчком разрезает кнут.
Мне сложно сказать, на каком ударе я потеряла сознание, но очнулась я уже у себя дома в постели с израненной спиной и дрожащими руками. Встать у меня не получилось, я только застонала, и на мой голос кто-то направился ко мне из соседней комнаты.
Я толком не соображала, но отчетливо понимала, что было перед потерей сознания, поэтому я ожидала увидеть Надю или Люду, а это оказался тот рыжеватый молодой человек, следующим за Трофимовым. Его лицо выглядело болезненно обеспокоенным, будто бы ему самому дурно от того, что со мной произошло. У меня было так мало сил, что я будто бы истратила их все, рассматривая его.
— Мне очень жаль, — сказал он, — Мне не хотелось бы, чтобы происходило подобное, но суровое время требует суровых решений. Это не оправдание. Ефросинья Емельяновна, если не ошибаюсь, могу ли я вам чем-то помочь?
И мне становилось дурно, голова кружилась, и я снова проваливалась в сон.
В следующий раз, когда я проснулась, он тут же помог мне приподняться и вручил в руки кружку с водой, напившись из которой, я снова впала в не забытье. Отчего-то мне снился Гриша, который давным-давно не приходил ко мне во снах, будто бы это он протягивает мне стакан воды, и говорит, что он все поможет мне исправить, и позор мой смоет замужеством, и Ваню образумит, и даже несчастного Толика устроит в такой полк, где с него не упадет ни один волосок.
Когда я просыпалась, он снова спрашивал, может ли чем-то мне помочь, будто бы я действительно могла сообразить и дать ему ответ. В какой-то момент молодой человек заскучал, и в следующий раз, когда я открыла глаза, я увидела, как в руках он держит Ванину деревянную птичку.