— А я и не сомневаюсь!
— Нужно вздернуть.
— Однозначно!
— Стойте, стойте! Чего это вы меня называете именем этого разбойника жуткого? Что столько людей положил! Будь я им, то вас бы не было! Не я это вовсе, много ли кудрявых да востороносых можете встретить?
— А нас предупреждали, что ты плут и притворщик, — сказал усатый.
— Мы твою фотографию видели, сволочь.
Руки с ружьем у усатого подрагивали от холода, он казался слабачком, его можно было испугать, но не факт что обмануть. Второй же, казалось, наоборот, от испуга бы выстрелил на всякий случай, поэтому ситуация была не самая легкая. Откуда они видели мою фотографию, неужели напечатали в газете?
— Так не первые вы, кто говорит, что схож я до него. Думал, Петя, надо бы тебе бороду отрастить, чтоб больше люди добрые, товарищи мои, коммунисты, не задерживали меня, да не могу все никак.
Они меня не слушали.
— Вздернем его на том суку, и дело с концом, — говорил тот с крысиной мордочкой.
— И домой пойдем. А товарищ начальник не осудит?
— Думаешь, пристрелить, будто мы его кокнули при попытке к бегству?
— Не знаю даже, вроде бы нам сказано, что нужно его именно вздернуть.
— Ну тогда вздернем.
Я тем временем уже разболтал веревки и в любой момент мог скинуть их, ножик все еще мог оказаться в моей руке, да только против пуль я был слабоват. Усатый пошел ко мне, и я рявкнул на него:
— Только тронь меня, собака красная, так прокляну так, что мочиться кровью будешь, пока не подохнешь!
Он даже вздрогнул и остановился.
— А говоришь, что и не Ванька Сорока ты, — сказал второй, но подходить не стал. — Давай, Бобылев, чего ты встал.
— А я и не разбойник ваш, я сын колдуньи, глаз у меня злой, и лесом я владею, как ты своей женой не владеешь.
Усатый, то бишь Бобылев, зябко дернул плечами.
— А ты иди-ка, Борисов, мне помоги, его же нам еще подвешивать.
— Подходи, подходи, не будь крысой, не оставляй своего товарища на гибель в одиночку, — если и был шанс с ними справиться, то когда бы они вдвоем стояли рядом со мной, и другой бы не держал меня на мушке издалека. Второй, то есть Борисов, зло выругался, но все-таки пошел ко мне через глубокий снег, тяжело переставляя ноги. Они поравнялись и оба двинулись ко мне. Даже по их походке по нерасчищенному снегу, я видел, какие они неловкие на самом деле, и что при удаче я с ними справлюсь.
Когда они подошли ко мне близко, я резко присел, выхватил нож из сапога и рубанул ближайшего под коленкой и схватил за ногу, чтобы свалиться вместе с ним в овраг. Сначала я успел услышать выстрел мимо, потом толчок по плечу, но он был недостаточным и только подтолкнул меня в овраг. Я вцепился руками и ногами в свою жертву, это оказался Бобылев, и мы кубарем покатились с ним в овраг вниз. Коль бы Борисов стрелял, то попал бы в своего товарища, так как я обладал куда большей удачей. Он стоял и крыл меня матом сверху, а мы летели вниз. Ружье Бобылева, к сожалению, не удалось выхватить, оно осталось на середине склона, а будь у него нож, я бы не позволил его достать.
Мы остановились внизу, зарывшись с головой в снег. Пока Бобылев не очухался, я стал подниматься вместе с ним, тот после порезанного колена совсем потерял волю к жизни и даже не сопротивлялся мне. Я представил ножик к его горлу и думал резануть, но пули Борисова все еще могли меня достать, поэтому я оставил его своим живым щитом.
— Только сделай шаг в сторону оврага, я горло перегрызу зубами твоему кривому дружку, а потом поднимусь, чтобы и тебя сожрать! — прокричал я, надеясь, что мои слова долетят до него.
Вдруг кто-то с силой сжал мою руку с ножом, отводя от шеи Бобылева.
— Бросайте нож, товарищ, иначе мне придется сломать вам руку, — раздался спокойный голос у меня за спиной, он стоял за мной, как я стоял за Бобылевым. Видно, пока я летел вниз, я не мог достаточно рассмотреть, что происходило внизу. Я стал пытаться сопротивляться, но уступал в силе. Тогда я попытался вывернуться, но он схватил меня второй рукой. Бобылев сполз вниз и на четвереньках двинулся в сторону от нас, пачкая снег своей окровавленной штаниной. Человек сзади сжал меня сильнее, я почувствовал, что он в самом деле сломает мне руку, и пока я не знал, чем еще вооружен мой враг, это не стоило того, поэтому я выпустил нож, он упал мне под ноги.
— Вы молодец. Теперь я свяжу вам руки. Пожалуйста, ради своего блага не сопротивляйтесь.
Я послушался, он завел мои руки назад и связал их за спиной, узел был крепким. Потом он развернул меня к себе.
Этот коммунист был высокий, крепко сложенный блондин с правильными крупными чертами лица и гладко выбритыми щеками, будто снятый с большевистского плаката. Вероятно, он был моего возраста или немного старше, но я привык, что я выгляжу моложе своих одногодок. На его голове, конечно, тоже красовалась красная звезда, форма на нем сидела аккуратно, и даже сапоги будто были запачканы снегом меньше положенного. Он придерживал меня за плечи и внимательно рассматривал. Я его уже всего разглядел, а он все не мог оторваться, и только когда Бобылев рядом что-то промычал, он посмотрел в его сторону.