Церковь была небольшой, но Катрин чудилось, что она идет к сверкающему жёлтым блеском свечей алтарю целую вечность. Перед дарохранительницей стоял старый кюре в ризе для погребального обряда. На ступени алтаря опустился на колени человек в черном одеянии. Сердце Катрин на мгновение замерло, а затем забилось с неистовой силой. Схватив за руку Изабеллу, она сжала пальцы с такой силой, что старая дама застонала. Катрин медленно повела свекровь к почётной скамье, усадила её, а сама осталась стоять, заставляя себя не отводить взора от коленопреклоненного человека.
Но всё же обрушившиеся на Катрин жестокие потрясения последнего времени настолько исчерпали её душевные и физические силы, что ноги её подкосились, и ей пришлось занять место на скамье рядом с Изабеллой.
Не узнать собственного мужа Катрин не могла — именно Арно был в считанных минутах от того, чтобы быть заживо погребённым для этого мира, хотя душа его не оставила тело и сердце продолжало биться в груди, пылать, обливаться кровью.
Не могло быть так, чтобы молодой мужчина не почувствовал тот обращённый на него женой взгляд, полный преданной любви, без капли страха и отвращения. Взгляд, горящий жаждой вырвать его из рук тех, кто намерен вычеркнуть его из списка живых — когда тело его ещё не изъели страшные струпья и язвы, когда ещё не начали усыхать и отваливаться части тела, когда не утратили способность к зрению большие и ясные чёрные глаза…
Словно желая напоследок урвать из этого мира живых крупицу своего личного Эдема, Арно повернул голову, не скрытую капюшоном, ища глазами Катрин, так что она смогла увидеть его гордый и хранящий строгую красоту профиль. Но потом он точно мысленно одёрнул себя и обратил свой взор к алтарю. И всё же Катрин смогла расслышать, как сорвался с губ мужа горестный и обречённый всхлип.
«Наверное, он опасается, что решимость и стойкость изменят ему, когда он хочет уберечь от страшной судьбы всех тех, кого любит… Должна же я найти способ помешать хоронить его заживо для всех!» — эту упрямую мысль Катрин растравляла ещё сильнее в своём сознании, беспомощно окидывая взглядом помещение церкви, как будто ожидая спасительного чуда.
И всё же она прекрасно понимала, что помощи не будет ниоткуда, зловещий звон колокола разносится под сводами святого места, и только стало ещё теснее от боли в груди Катрин. С какой-то наивной и робкой, полу-убитой надеждой Катрин бегло взглянула на стоявшего рядом с её скамьёй Хью Кеннеди, словно безмолвно умоляя пресечь этот кошмар. Мужчина, сжав кулаки, в бессильном гневе наблюдал за отпеванием Арно. Катрин оглядывала Кеннеди с головы до ног, взор молодой женщины уцепился за клеймор в ножнах на поясе воина — рукоять которого шотландец сжимал в руках.
— Любовь моя! — прошептала Катрин, с нежностью и мукой взирая на мужа. — Бедный мой!
Раздался дребезжащий голос священника, начавшего произносить слова погребальной службы, а мертвенно-бледный ризничий неловко поставил свечи перед Арно. «Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis…»
Словно в кошмарном сне, Катрин смотрела и не видела, слушала и не слышала, как отпевают живого мертвеца. С вдетого в ножны клеймора Хью Кеннеди Катрин переводила мятущийся взор на горящие в церкви свечи, потом на алтарь, на высокие подсвечники по обеим от алтаря сторонам.
Множество мыслей роились в златокудрой голове Катрин, и молодая женщина пыталась уцепиться за хоть одну из них. Но одно Катрин уяснила для себя точно, что любым способом, какой только будет в её распоряжении, она не даст обречь любимого человека и отца её сына на бытие живым мертвецом. Сейчас Арно де Монсальви исчезнет с лица земли с такой же непреложностью, как если бы голова его упала под топором палача.
Он превратится в безымянного узника, отверженного всеми, станет жалким подобием человека, страдающего за замкнутыми вратами, которые никогда не отворятся перед ним. А она… она станет вдовой! Негодование душило её.
Перед мысленным взором Катрин восставали картины недавнего прошлого, события которого и привели к столь скорбному для всех исходу. Особенно для её супруга.
Ла Тремуйль! Толстая фигура камергера вдруг возникла перед глазами Катрин, пробудив в её душе свирепую жажду мести. Она не знала, оправится ли когда-нибудь от жестокого удара, но этот человек, виновник всех их несчастий, который преследовал их безжалостно и неумолимо, должен заплатить, и очень дорого заплатить, за сегодняшнюю пока что не свершённую мессу. Иначе ей самой не суждено умереть спокойно. Но, если же так случится, что путь мести приведёт Катрин к печальному финалу, на виселицу или на плаху, на костёр, перед отбыванием в мир мёртвых Катрин всё же устроит всё так, чтобы всех повинных в страданиях её и Арно недругов затащить в Ад, улыбаясь, с собою.