— Катрин, бедная моя девочка, это горе оказалось ужасно непосильно для неё, — слетели с уст старшей госпожи де Монсальви исполненные сопереживания слова. Пожилая дама покачала головой.
— Госпожа Изабелла, вам и Катрин нужна будет моя помощь? Или мне лучше выйти с маленьким Мишелем на улицу? — в нерешительности отозвалась Сара, с Мишелем на руках, сделав несколько шагов в сторону рыдающей Катрин и успокаивающего её Кеннеди.
— Сара, я справлюсь сама. Тебе лучше выйти с Мишелем на свежий воздух, — твёрдо отдала Изабель распоряжение цыганке. Сара не заставила себя упрашивать это распоряжение выполнять и с Мишелем вышла на улицу.
— Готье, прошу, останься с ней! Не оставляй одну в таком состоянии! — неожиданно для всех, выкрикнул в мольбе до сего момента в глубине души оплакивающий все свои рухнувшие надежды на счастье, по-прежнему коленопреклонённый Арно, пристально глядя на прискорбно молчащего гиганта-нормандца. — Ты знаешь сам, что мне в этом теперь отказано… — чуть тише прозвучали из его уст болезненные для сердца и разума слова. Готье, стараясь удержать слёзы, покорно кивнул, молча ответив согласием на просьбу графа.
— Я понимаю, что подобное очень тяжело вынести, но дадут ли мне сегодня закончить то, для чего я здесь и нахожусь? — робко подал голос пожилой священник.
Но со всех сторон на него неодобрительно зашикали и упрекнули в том, что у него нет сердца, раз его ни капли не тронули рыдания и безмерная душевная боль жены Арно де Монсальви — которого ещё даже не успели отпеть.
Хью Кеннеди всё это время не переставал по-родственному обнимать Катрин, гладить её плечи и спину, уговаривать её взять себя в руки и крепиться, только теперь он гладил Катрин по голове — покуда в этой самой голове Катрин лихорадочно созревали планы, как действеннее всего сорвать эту бредовую заупокойную мессу.
Пока же Кеннеди утешал молодую женщину так, как умел, при этом стараясь и не переступить грани приличий, и выразить несчастной всю полноту человеческого участия, руки Катрин незаметно и проворно шарили по поясу Хью, к которому крепились ножны с оружием шотландца. Вот Катрин сумела завладеть ножнами Хью с его клеймором, причём незаметно для самого мужчины.
Крепко держа оружие за рукоять, она в ту же секунду мгновенно оттолкнула Кеннеди от себя плечом, вырвавшись из объятия, и бросилась опрометью к алтарю, где уже Арно пытался удержать свою челюсть от знакомства с плитами церкви при виде такой картины.
Всё произошло настолько быстро, что никто даже не успел остановить Катрин, и не сразу Хью Кеннеди понял, что Катрин завладела его оружием. Как фурия, Катрин рванулась к алтарю, с превеликим злорадством по обеим от алтаря сторонам свалила на пол высокие подсвечники с зажжёнными в них свечами, которые моментально потухли.
— Катрин, ты что натворила!.. Катрин… — хватался за голову и не понимал ничего во всём происходящем Арно, поражённо переводя взгляд чёрных глаз с жены на опрокинутые ею подсвечники.
— Госпожа Катрин, я бы сейчас наложил на вас епитимью за святотатство в церкви, в доме Господнем, если бы не знал, в каком горе вы сейчас пребываете! — пытался урезонить Катрин священник.
— Плевала я на епитимью, вам ясно?! Думали, я позволю всем спокойно похоронить заживо моего мужа? — обнажив клеймор, Катрин двинулась на попятившегося от неё в испуге священника. Но святому отцу нечего было бояться за свою жизнь — Катрин только отобрала у него кадило и бросила на пол.
— Катрин, дочка, я тебя прошу — успокойся, будь благоразумной! — просила Катрин госпожа Изабель, молитвенно сложив руки. — Хотя я понимаю, что пережитые горе и боль помутили твой разум!
— При всём уважении и теплоте к вам, матушка, мой рассудок как раз-таки ясен, — твёрдо возразила Катрин, загораживая собой Арно, по-прежнему не выпуская из рук украденный у капитана Кеннеди клеймор. — С чего вы все решили, что Арно болен именно проказой?
— Но Катрин, ведь так оно и есть… я сам у себя это заподозрил, дал себя осмотреть Саре, матушка знает… — с обречённой и грустной покорностью пытался Арно вернуть Катрин, как он считал, на тропу благоразумия.
— А с чего, любовь моя, ты взял, что болен проказой? Ты как это определил? Что-то я не припомню, чтобы ты заканчивал факультет медицины хотя бы в той же Сорбонне и получил патент доктора, как и не припомню докторского образования и патента за твоей матушкой и Сарой! — рассерженно, на грани ярости, парировала Катрин.
— Дочь моя одумайтесь! Вашему супругу не помочь, а вы только подвергаете себя риску! Мессир Арно поступает правильно, уходя подальше от здоровых людей со своим недугом. Поймите его тревогу о вас и вашем сыне! — взывал к молодой женщине кюре.