– Нет.
– Ну, что ж... Если вам еще раз потребуется моя помощь, надеюсь, вы обратитесь ко мне?
– Спасибо. Непременно. Всего вам доброго.
На часах было шестнадцать тридцать, когда я поднялся к Хелен Фрамли и позвонил. Нажал пару раз на звонок, затем постучался в соседнюю квартиру. Какая-то женщина высунулась из полуоткрывшейся двери так стремительно, что я догадался: подслушивала... Очевидно, из своей квартиры услышала звонок к Хелен Фрамли.
– Прошу прощения, – извинился я. – Ищу Хелен Фрамли.
– Она живет в квартире рядом.
– Я знаю, но, по-видимому, ее нет дома.
– Конечно. Ее и не должно быть дома.
Женщине было где-то за сорок. Темные глаза беспокойно шарили по сторонам. Метнулись к моему лицу, к двери рядом, потом быстро обшарили коридор и вернулись снова ко мне.
– Не знаете, где я могу найти ее?
– А вы ее узнаете, когда увидите?
– Нет. Меня интересует ее подоходный налог. Неуплата – несколько лет назад.
– Кто бы мог подумать? – Женщина полуобернулась и крикнула через плечо: – Па, ты слышишь? Наша соседка платит, оказывается, подоходный налог!
Мужской голос из недр квартиры произнес: «Ну да, ну да...»
Женщина облизала губы и глубоко вздохнула:
– Видит бог, я не из тех, кто сует нос в соседские дела. Сам живи и другим не мешай – вот мой девиз. Мне-то все равно, чем она занимается. До тех пор, пока ведет себя тихо. Но... я на днях говорила мужу: «Одному богу известно, куда катится мир, ежели такая девушка, как эта Фрамли, превращает ночь в день, приводит к себе мужчин и оставляет их на всю ночь». Бог знает чем она занимается! Но... она определенно нигде не работает, никогда не встает раньше одиннадцати или двенадцати. И я не думаю, что в ее жизни была ночь, когда она легла бы спать раньше двух часов. Вы понимаете, я не хочу ничего сказать плохого заранее... Видит бог, это так. И она прилично выглядит. Но...
– Где я могу ее найти, как вы думаете?
– Заметьте, не мне судить об этих делах. Ну, например, что до меня, то я не могу себе позволить играть на этих вот... автоматах. Мне рассказывали, они так устроены, что люди просто выбрасывают на ветер деньги. А вот три дня назад, когда я проходила мимо одного игрового зала, я заглянула внутрь и увидела там нашу соседку. Да, в зале игральных автоматов в «Кактусовой роще». Она бросала одну монетку за другой и нажимала на эти... рукоятки, только руки мелькали. Я понимаю: нет работы, и все такое, и я сомневаюсь, имела ли она когда-нибудь нормальную работу. Но... для девушки вести такой образ жизни? Симпатичная, прилично выглядит – и вы мне говорите, что она платила подоходный налог! Ну и дела! Сколько она платила? И недоплатила сколько?
«Вот чертова тарахтелка», – подумал я, но тут за спиной раздались шаги. И появился сутуловатый мужчина в рубашке, распахнутой у ворота, в расстегнутом жилете. Он поднял очки на лоб и близоруко уставился на меня. «Чего ему надо?» – спросил он у женщины про меня.
Между большим и указательным пальцем муж держал газету, развернутую на спортивной странице. Маленькие черные усики топорщились над уголками губ – такой умиротворенный мужчина в жилете и домашних тапочках.
– Джентльмен хочет узнать, где можно найти эту Фрамли.
– Так почему ты ему не скажешь?
– Я ему и говорю.
Он распахнул пошире дверь, отодвинув женщину плечом:
– Попробуйте зайти в «Кактусовую рощу».
– А где это?
– Казино... на Главной улице... Уж его никак не пропустить... Пошли, ма, займись своим делом, а девушка пусть занимается своим.
Найти «Кактусовую рощу» было очень просто. Заведение это объединило и бар и казино: два разных помещения, в каждое – свой вход прямо с улицы, широкие двери, между залами стеклянная стена-перегородка. В зале казино обращало на себя внимание расположенное прямо у входа «Колесо Фортуны», за ним – две рулетки, стол для игры в кости и столики для любителей покера. У задней стены приоткрывался вход в небольшой зал, где играли в бинго, а вдоль всей стены справа бок о бок стояли игральные автоматы – двойной ряд хитроумных машин, что-то около сотни.
Посетителей было – на такой-то зал! – мало. Для наплыва туристов сезон еще не настал. Публика собралась смешанная, пестрая, обычная невадская: профессиональные игроки, нищие, зазывалы, несколько девушек из района красных фонарей, правда, высокого полета, судя по нарядам. Пара, похоже, шахтеров. Трое парней у «Колеса» могли сойти за инженеров из Боулдер-Дам. Группа автотуристов бесцельно слонялась по залу: некоторые были явно с Запада и держали себя более или менее пристойно, как знакомые с нравами Невады; иные, пожалуй, были в казино впервые; азарт и грубоватый дух панибратства, витавшие здесь, вызывали у них изумление, граничившее с остолбенением.
Я разменял доллар, новую бумажку, подошел к автомату, стал бросать монетки: автомат лихо заглатывал их, и, как только колесики внутри щелкали и останавливались, в глаза мне с картинки пялился лимон. В моем ряду, на расстоянии нескольких машин, играла женщина. Ей было за тридцать, лицо тронуто годами, «закат в пустыне» – определил я ее. Явно не Хелен Фрамли. Бросала она двадцатипятицентовики.
Не смущаясь, я приблизился к своему последнему медяку, когда две вишенки выщелкнули монеты в металлическую чашку. Тут-то и появилось новое лицо. Девушка, которую можно было принять за Хелен Фрамли. Я сказал автомату нарочито громко, чтобы девушка ясно меня расслышала: «А теперь давай-ка еще!» Она обернулась, оглядела меня и прошла мимо. Опустила монетку в автомат, на котором играли десятицентовиками. У нее тотчас выпало три апельсина, и монетки заструились в чашку с мелодичным звоном. Умеет? Но девушка стояла с озадаченным выражением лица: что, мол, дальше-то делать? Я понял, что эта в игре не ветеран.
Девушка разыграла другую монетку.
Бойкий парень (быстрые, беспокойные глаза, голова высоко посажена на мускулистой шее) замедлил шаг перед двадцатицентовым автоматом. Я проследил, как он бросил монету, как опустил рычаг. Ни одного лишнего движения. Изящно и уверенно, будто вместо рук у него были поршни, двигающиеся в хорошо смазанных цилиндрах. Вдруг девушка за десятицентовым автоматом воскликнула: «Ой, я, должно быть, что-то сломала!» Ее взгляд скользнул в мою сторону, но бойкий парень обскакал меня.
– Что случилось?
– Я бросила десятицентовик. И видно... боюсь, что-то в автомате сломалось. Монеты рассыпались... вон, по всему полу.
Парень весело рассмеялся, подошел к ней. Широкие подвижные плечи. Прямая линия спины, тонкая талия и узкие бедра. Спортивен. Парень что надо.
– Нет, вы не сломали автомат. Пока еще нет. Держитесь за свою удачу и, возможно, своего добьетесь! Вы только что сорвали банк!
Он взглянул на меня и подмигнул.
– Вот бы показала мне, как это делается, – сказал я.
Девушка застенчиво улыбнулась. Парень присел на корточки, поднял с десяток монеток, встал, выудил оставшуюся в «выигрышной» чашке пригоршню.
– Ну-ка, удостоверимся, что тут ничего не осталось. – И запустил пальцы в чашку. – Нет, больше нет ничего.
Я уловил блеск какой-то монетки, застрявшей в полу. Поднял ее и вручил девушке со словами: «Не пренебрегайте ею, она может оказаться счастливой».
Она поблагодарила меня беглой улыбкой, сказав: «Что ж, посмотрим, так ли это».
Внезапно я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. Обернулся. Так и есть: хмурый служитель заведения, облаченный в зеленый халат с большими карманами для размена монет, взирал на всех с плохо скрываемым подозрением.
Девушка бросила монетку в автомат, дернула за рукоятку. Женщина с ярко накрашенным лицом отошла от двадцатипятицентового автомата и направилась мимо нас к выходу. Она поймала взгляд служителя в зеленом халате, кашлянула.
Так, сигнал подан.
Служитель быстро подошел к нам под музыку вертящихся дисков игрального автомата. «Клак-клик-банг-чанк-джингл!» – и звонкий поток монеток наполнил металлическую чашку, переливаясь через край в ладони девушки, которую можно было принять за Хелен Фрамли.