— Знаешь, порой ты ведешь себя так, что мне хочется вогнать нож тебе в руку, пригвоздив ее к столу или подлокотнику, а для пущего эффекта, пару раз провернуть его, — просветил меня Ярослав, запив свой ответ большим глотком виски.
— Чего же ты ждешь? — усмехнулся я. — Боишься, что я отвечу?
— Я боюсь, что тебе это понравится, — спокойно ответил он.
— Это никому не может понравиться, — отозвался я. — Хотя, если сделать небольшой надрез тонким лезвием, скажем на внутренней стороне руки, поближе к вене, это может неплохо взбудоражить.
Ярослав усмехнулся.
— Я убийца, а не мазохист или садист, — сказал он. — Я обучен убивать людей быстро и профессионально. Мучить чужую плоть в мои обязанности не входит. Если бы мне поручили твое устранение, я бы использовал свой первый клинок, который выковал сам на собственное шестнадцатилетие. Он имеет довольно тонкое плоское лезвие, которое легко проскальзывает между ребер, позволяя добраться до внутренних органов. Я бы дождался, когда ты закончишь тренировку и пойдешь в душ. Ты всегда заканчиваешь мыться последним, так что проблем со свидетелями не будет. Когда ты выходишь из душа, то всегда поднимаешь руки вверх, отжимая с волос лишнюю воду, заодно зачесывая их назад. Именно в этот момент я бы воткнул лезвие клинка между четвертым и пятым ребром, вот сюда, — он показал на себе точное место, куда бы нанес удар. — Я бил бы немного испод низу, чтобы буквально насадить твое сердце на клинок. Знаешь, когда лезвие достаточно длинное, то не обязательно вводить его до конца и тогда можно почувствовать, как сердце судорожно сжимается, пытаясь работать и дальше, но вновь и вновь натыкается на кусок метала. Ручка ножа немного вибрирует и колышется в унисон с ударами сердца. Я бы наслаждался последними ударами твоего сердца, а ты в это время хватал ртом воздух, ощущая нестерпимую боль. В твоих глазах появится понимание того, что ты скоро умрешь и сделать ничего не можешь. Забавно, но после короткого мгновения осознания у многих ужас сменяется облегчением. Некоторые рады уйти, только вот не могут сами принять решение. Забавно… Я думаю, ты бы тоже испытал его, облегчение. Ты был бы рад смерти.
— Это скучно, — сказал я.
— Скучно? — вскинул бровь Ярослав.
— Да, — кивнул я. — Раз и все — никакого удовольствия от процесса. То ли дело, когда жертва в твоей полной власти лежит на столе, не в силах пошевелиться или прикована цепями так, что с какой стороны не подойди — удобно. В ее глазах страх и ожидание. Она еще не знает куда попала, чего от нее хотят, что будут делать. Потом, когда первый шок отступает, они видят, во что я одет и приходит новая волна паники. Никто не рад видеть мой мясницкий фартук, с пятнами крови, которую не удалось свести. Когда я подхожу к столу и начинаю выбирать инструмент, они начинают дергаться и пытаются просить меня о чем-то, только мне все равно. Ты видел мои работы? — спросил я, смачивая губы виски.
— Да, — коротко ответил Ярослав.
— Тебе понравилось? — задаю еще один вопрос.
— Не думаю, что такое может нравиться, — ответил он.
— Да брось. Для тебя я бы выбрал что-то особенное… Думаю, что я бы превзошел сам себя. Не пожалел бы ни времени, ни средств. Но начал бы с классики.
— Содрал кожу, чтобы потом сшить себе очередную модную вещицу? — усмехнулся он.
— У тебя хорошая кожа, — согласно киваю я. — Мне нравилось гладить ее, ощущать под пальцами, целовать… Было бы кощунством оставить ее на съедение трупным червям, не находишь?
— Предпочитаю оставаться в собственной шкуре, — сказал он.
— Шкуре? — эхом повторил я. — А это идея!
Я рывком встал со своего кресла, подхватил графин с огневиски и подошел к Ярославу. Мое колено слегка задело его правое, но он продолжал смотреть на то место, где только что сидел я. Когда его бокал был наполнен я вернулся обратно и чуть подался вперед, вглядываясь в чуть нахмуренное лицо собеседника. Как я обожаю это морщинку меж его бровей, когда он чем-то недоволен или напряженно думает. Сейчас он думал, думал о том, что может твориться в моей голове. Я словно бы прикоснулся на миг к его мыслям, но он быстро взял себя в руки и закрылся от меня. Гад!
— Для начала я бы выследил и убил медведя, — начал говорить я. — Затем я бы снял с него шкуру. Все это время ты бы ждал меня, подвешенным за руки, посреди гостиной. Не этой, разумеется. Этот дом уже осквернен не одним убийством… Я бы купил другой, поменьше, уютнее. Ты бы ждал и смотрел, как я освежевываю огромную тушу недавно убитого медведя и гадал, зачем мне все это нужно. Возможно, ты бы провисел там не один день, но я бы все убрал и отмыл тебя, используя твое любимое мыло. Затем я бы высушил волосы, расчесал их и собрал в высокий хвост, чтобы не мешали мне работать. Ноги бы тоже пришлось приковать, уж извини. Прежде, чем начать я бы вдоволь насладился твоим телом. Я бы встал позади тебя, вдыхая аромат твоей кожи, и не спеша гладил грудь, живот, бедра… Ты бы возбудился, ручаюсь. Ты легко возбуждаешься. Ответь, на тебя действует Империус?
— Да, — ответил он с подозрением. — Но я умею его сбрасывать, хоть и не сразу.
— Отлично, — улыбнулся я. — Я бы наложил на тебя Империус и приказал представить себе, что ты моя шлюха, которая очень соскучилась по своему хозяину. Ты бы отставил свой зад и терся им о мою ширинку, негромко постанывая и тяжело дыша. Твой член нальется еще сильнее и начнет дрожать, а ты будешь жаждать, чтобы я прикоснулся к нему. Но я не прикоснусь. Я буду продолжать гладить твое тело, покусывать кожу меж лопаток, упираясь в ягодицы уже возбужденным членом. Я буду делать это до тех пор, пока ты не начнешь молить меня взять тебя. Но и этого я не сделаю. Я прикажу тебе не чувствовать боли и сделаю аккуратный круговой надрез чуть ниже пупка. Кровь начнет стекать из него на твои ягодицы и яйца, а ты будешь просить еще, потому что тебе понравится. Затем я смочу в твоей крови пальцы и начну массировать твое анальное отверстие, а ты оттопыришь попку, соглашаясь на ласку. Спустя пару мгновений я засуну вовнутрь сразу два пальца, а с твоих губ сорвется вздох восхищения и облегчения. Ты качнешься ко мне навстречу, прося, нет, умоляя продолжать. На этот раз я соглашусь с тобой и начну медленно растрахивать пальцами твою дырочку, пока она не станет податливой и мягкой. Затем я вытащу свой болезненно напряженный член из брюк и потрусь между твоих ягодиц, задевая головкой яйца. Когда ты в очередной раз попросишь я коснусь ею твоего ануса, и начну медленно входить, чувствуя как ты выгибаешься мне навстречу. Когда я войду на всю длину своего челна я прижму тебя к себе и слегка помассирую твои яйца, измазанные в крови. От этого кольцо твоего ануса сожмется, срывая с моих губ возбужденное рычание. Это будет твоей ошибкой, потому что на этом моя нежность закончится, и я начну трахать тебя быстро и глубоко. Твои оковы будут громыхать, перемежаясь с криками удовольствия. Затем я прикажу тебе снова чувствовать все, и ты поймешь, что и твой анус и порез просто горят огнем, пока я трахаю тебя. Тебе станет страшно, но мой член в твоей заднице не даст надолго сосредоточиться. А затем я возьму твой ствол в свою правую руку и сожму. Сильно, но так, чтобы не было больно. Почти на грани. Я не буду шевелить рукой, но оттого что ты покачиваешься, отзываясь на мои толчки, он будет слегка скользить в моей руке, вызывая волны удовольствия во всем теле. Возможно, ты даже забудешь, что с твоих яиц капает собственная кровь, а не соки любви. Когда я буду ближе к оргазму, то смочу ладонь в твоей крови и начну надрачивать тебе, отчего кольцо твоего ануса сожмется плотнее. Думаю, мы кончим одновременно, потому что всегда так делали. Я кончу в тебя, а ты в мою руку и собственную кровь. Я еще немного постою, не вынимая член, наслаждаясь приятным ощущением, и снова прикажу тебе не испытывать боли. Затем, все так же находясь в тебе, я сделаю еще несколько надрезов и начну сдирать кожу с твоей спины. К тому моменту у меня уже упадет, возможно, так что из тебя на пол польется моя сперма.
— Достаточно, — сказал Ярослав.
— Я только начал, — усмехнулся я, заметив вздувшийся бугорок на его штанах. — Когда я закончил бы снимать твою кожу, я бы отменил заклинание и принес тебе зеркало, чтобы ты мог полюбоваться на мою работу. Уж не знаю, как бы ты отреагировал, но не думаю, что остался равнодушен. Затем я бы снова проклял тебя и освободил от кожи остальные части твоего тела. Знаешь, кожа с рук, ног и головы довольно легко снимается, как носок. Но лицо бы я не тронул, только конечности. После того, как почти все твое тело станет напоминать кровавое месиво, я освобожу тебя от пут и прикажу надеть на себя кожу медведя, как пальто. Когда мой приказ будет выполнен, я зашью ее на тебе собственноручно, оставив твое прекрасное лицо нетронутым. Только представь это ощущение, когда твое тело, лишенное защиты, будет соприкасаться с чужой шкурой… Ах, наверное это будет чертовски больно.