В ее словах была крупица истины. Том был талантливым и сильным магом. Таким он и остался, однако жизнь изрядно его потрепала, превратив в то, что есть сейчас. Блестящее будущее, уготованное ребенку, превратилось в побитое ржавчиной настоящее. Ржавчиной, разъевшей душу, превратившей гения в безумца. Покидал этот странный дом я с тяжелыми думами, но легким сердцем. Гермиона не перестала быть моим другом, наоборот, она стала еще ближе. Еще роднее.
-
Беллатриса почти оправилась от родов. За малышкой она ухаживала очень хорошо. Конечно, она ведь очень любила своего Повелителя, как же она может не любить их совместную дочь? Мое отношение к Астре неоднозначно. Умом я понимаю, что ребенок не выбирает в какой семье родиться, но сердце кричит от боли. Воланде-Морт лишил меня обоих родителей, Бэлла убила крестного отца. Невольно я видел в девочке врага и как никогда понимал Снейпа. Сириус говорил, что его кузина всегда была не в себе, только я так не считаю. Что-то сломало ее, повредило тонкую душевную организацию. В Томе она нашла утешение. Только вот стала еще безумнее. Сейчас, находясь под действием заклятия, эта ее сторона притупилась. Затаилась.
Такие безумцы не были редкостью в волшебных семьях, однако все решалось жестким контролем со стороны главы семьи или супруга. Выходит что и Сигнус и Рудольфус сильно облажались на ее счет. Сдается мне, метка сыграла не последнюю роль. Приходилось заставлять себя не видеть в ней убийцу. Каждый раз, глядя на ее нее, я старался увидеть девушку, играющую чудесную мелодию в незнакомой гостиной. Получалось из рук вон плохо. Я ненавижу ее и не смогу вдруг изменить свое к ней отношение. Беллатриса стала той, кто убил последнюю надежду на относительно нормальную жизнь. Растоптала остатки детства.
Много дней и еще больше ночей я потратил на раздумья. Держать в узде обезумевшее создание опасно. Однажды она вырвется из-под гнета и может случиться беда. Мое решение не встретило одобрения ни у Гермионы, с которой я на очередном чаепитии решил посоветоваться, ни у Николаса, которого я просто поставил в известность; однако я для себя решил именно так. Все было до банального просто: нет человека — нет проблем.
Нет, с убийством это никак не связано.
Определенная опасность в моем плане имела место, но не была явной. Данная идея давно зрела в голове, но не сразу я обратил на нее внимание — слишком был занят придумыванием пыток, которым подвергну Бэллу. На мой взгляд, это наиболее правильное и довольно простое решение. И довольно безопасное. Мир волшебства дает кое-какие гарантии, особенно если знаешь что делаешь и для чего. Много болтаю да? Все вокруг да около, прям как заяц петляю. Решение проблемы показалось мне изящным — лишить Бэллу личности. Стереть память. Под чистую. Для этого пришлось основательно потрудиться — создать новые воспоминания и новую личность. Не было больше Беллатрисы Блэк — она умерла. Магия помогла. Да и деньги оказались не лишними. Удалось устроить Бэллу в магловскую частную пластическую клинику, где ее милое личико подправили. Совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы никто не смог опознать в ней сумасшедшую Беллатрису.
Операция не только изменила внешность, но и вернула несколько лет жизни, убрав морщины, появившиеся вокруг глаз и губ. Как регент рода, как временный глава, я смог закрыть доступ к семейному гобелену для любопытных глаз. Беллатриса считалась мертвой, так что теперь под ее именем стояло две даты: «1951 — 1998», дочери у нее больше не было. От Вальбурги Блэк, матери Сириуса и Регулуса, подчиняясь моей воле, отошла еще одна ветвь, никак не связанная с Орионом. Под ней была изображена женщина, имя которой Дельфини Блэк. По придуманной мной легенде девочка, рожденная в 1956 году, отосланная разгневанным мужем подальше, так как являлась плодом измены. Мало кто знает, что внебрачные дети, рожденные дочерьми рода всегда ему и принадлежат, в отличие от мужчин. Мужчины, что имели несчастье обзавестись потомством на стороне, обрекли тех на унизительное звание ублюдка и жизнь вне рода.
От Дельфини тянулась веточка — Астра Блэк. Только мне открывался истинный вид гобелена. Черные пятна больше не мозолили глаза — я видел всех изгнанников, снял ранее наложенную иллюзию. Остальные могли видеть лишь то, что я разрешил. Каждый раз, глядя на полотно, меня охватывала тоска. Скольких имен не досчиталось магическое сообщество? Столько жизней растаяло в объятиях войны. Сколько детей не родилось, сколько пар не сложилось? Сколько волшебников вот так же стоят перед своими гобеленами, плачут над колдографиями?.. Может быть у меня была бы сестра или брат, может быть больше. От таких мыслей становилось не по себе.
Бэлла заживет новой жизнью. Я уже придумал версию, по которой ее проклял бывший муж за то, что она не смогла подарить ему наследника, хотя он сам был бесплоден, а не она. Скажу ей, что она решилась на измену, чтобы доказать, что дело не в ней. Тогда бывший муж не снес позора и проклял жену, оставив на ней ужасную метку и стерев ей память, чтоб больше никто не узнал его позора и вернул в старую семью. К тому времени все семейство Блэков уже ушло на тот свет, остался лишь я и то, регент. На любой ее вопрос я смогу пожать плечами, а Вальбурге запрещу рассказывать что-либо, кроме моей версии. История хлипенькая и развалится, если она начнет настаивать. Но она не начнет. Благодаря тщательно подобранным зельям ей будет спокойно, а моя воля заставит обратить свое внимание на такие безобидные вещи как рукоделие и живопись.
Мне нужно еще немного времени, чтобы девочка достаточно окрепла, и Беллатриса смогла родить вновь. Да, именно. Астра не сможет встать во главе, для этого нужен мальчик. Мне придется переспать с теперь уже Дельфини, чтобы обеспечить род наследником. Перспектива так себе, но дело это нужное. Затем я могу запереть ее хоть в закрытом доме, подальше отсюда, хоть в клинике для душевно больных — разница не велика. Пока я считаюсь главой — она в моей власти и перечить не посмеет. Хотя есть одна хорошая идея — погрузить ее в вечный сон и закрыть в семейном склепе. Никакого отката не будет, я уверен.
-
Откинув грустные мысли в сторону, я подобрался и настроился на работу. Для меня нашли еще одно дело. Никогда я так не наслаждался процессом. Мои руки были чисты, хотя все вокруг обагрилось кровью моей жертвы. Это был тот случай, когда притронуться означало замараться. Не то чтобы я боялся грязи, нет, сирота, выросший в доме с людьми, которые его презирают и боятся одновременно, боится чего угодно, но не грязи. Этот недочеловек вызывал отторжение самой мысли о возможном прикосновении. Складывалось ощущение, будто он болен чумой и сифилисом одновременно, хоть и не было для этого внешних предпосылок. Просто ощущение.
На этот раз я целенаправленно мучил жертву, издевался. Калечил и лечил. Снова и снова. Плевал в его уродскую морду и заставлял называть себя хозяином, целовать мои туфли, вылизывать их языком. Директор Снейп дал добро на ночевку вне школы, так что жертву ждало почти два дня агонии. Два дня моего триумфа. Это было прекрасно. То, как он извивался под обычными Круциатусами, заливая пол мочой, измазываясь в ней. Как после пятого раза в воздухе повис тошнотворный запах его фекалий. Даже это мне нравилось. Повинуясь порыву, я заставил жертву самовольно выгребать собственное дерьмо руками и жрать его, обещая, что за это пощажу его жалкую жизнь. И он верил, а я смеялся. Но этого было мало. То, что предстало передо мной, не было человеком, это была мразь. Эта субстанция не имела ничего, что делало бы ее волшебником, личностью, а значит, я могу потешаться так, как захочу.
Ярослав порой рассказывал занимательные истории. Одной из таких я считаю байку про то, что одна из их русских Императриц умерла, когда попыталась спариться с конем. Вроде это называется зоофилией. Коня удалось трансфигурировать из стола. Не с первого раза, но удалось. Жеребец получился просто загляденье, ведь главное — желание что-то сделать. Макгонагалл бы гордилась мной, но ровно до того момента, пока не узнала для чего была использована трансфигурация. Жертва, повинуясь приказу, залезла к нему под брюхо и начала делать миньет. Насколько нужно быть безумным и бесхребетным, чтобы поверить в то, что я оставлю ему его жалкую жизнь, если он пройдет через серию унижений? Наверное надо быть совсем тупым. Тело жеребца отозвалось на ласку, так что теперь это недоразумение облизывало огромный член, который никакими стараниями не мог уместиться во рту. Даже головка не помещалась. Конь нервно перебирал ногами и фыркал. Жертва тряслась, скулила, но старалась, сверкая глазами в мою сторону.