Марина поежилась в кресле, – потому что была очень впечатлительна. Они недолго помолчали.
– Давай о хорошем, – улыбнулся приятель, – хочешь, угощу тебя на редкость отличными пирожками, у нас в столовой пекут, больным не дают, а врачи охотно покупают.
– А я пока чай заварю, – улыбнулась Марина, отлично понимая, что от их совместной грусти больному лучше не станет, ей очень захотелось поговорить о чем-нибудь приятном. – Где тут у тебя чайник?
Саша рассказал, где взять чайник и удалился за угощеньем. Девушка и не заметила, как в дверь сначала робко постучали, а потом вошли.
– Добрый день! – раздалось у врача за спиной. Марина вздрогнула от неожиданности.
– Здравствуйте! Александр Петрович вышел, зайдите через десять минут.
– Может быть, вы мне можете помочь? – спросил мужчина.
– А в чем дело? – удивилась Марина.
– Я умираю, – сказал пациент, – я это чувствую… я знаю…
Перед ней стоял болезненно худой человек, и Марина поняла, что это тот самый человек, карту и снимки которого она только что смотрела.
– Не знаю, – она была удивлена и действительно не знала, что ответить на такое заявление, – возможно, все еще будет хорошо.
Она попыталась улыбнуться.
– Я пришел просить сделать мне обезболивающее, а сестра без разрешения врача не делает… – Замолчал и тут же продолжил: – Можно я присяду?
– Конечно!
– Спасибо! – Мужчина улыбнулся. – Знаете, это очень страшно понимать, что ты скоро умрешь, ты прямо-таки ощущаешь, как уходит надежда, вера в чудо. И тогда становится очень тяжело.
Марина молчала, она не знала, что сказать, да и нужно ли было что-то говорить.
– Как вы думаете, там, после смерти, есть что-то еще? – внезапно спросил человек.
– Конечно, есть, – Марина ответила утвердительно не потому, что она верила в загробную жизнь, а потому что понимала – нельзя отнимать у него еще и веру в жизнь после смерти, возможно, это все, что осталось у него, этого сильно истощавшего, болезненно бледного человека. Еще в институте она заметила, что всех больничных пациентов можно разделить на две категории: тех, что еще не потерял надежду и верит, и тех, кто уже отчаялся. Вторые всегда какие-то серые, сгорбившиеся, если к такому человеку присмотреться, то может показаться, что он уже и не живой, так – тело, в котором почти нет жизни, словно организм питается какими-то отголосками, воспоминаниями.
Мужчина долго молчал.
– Я все равно боюсь смерти, – сказал он грустно, – это какое-то бесконечное ожидание чего-то неизвестного, думаю, как это будет, потом думаю о жене, детях. Раньше много думал о том, почему Бог ко мне несправедлив, что так не должно было случиться. – Мужчина посмотрел на Марину с таким вопросам в глазах, как будто перед ним не простой врач, а сам Господь Бог, который может дать на все ответ. – Я и моя семья всегда жили честно, верили в Бога. Каждую субботу в храм! Помогали всем, кому могли, но… – Он замолчал. – Видимо, это моя судьба.
– У вас сколько детей? – спросила Марина.
– Трое… – он осекся, – нет теперь двое, почти взрослые: сын и дочка школу заканчивают, а маленькому только три года, было…
Марина молча кивнула невпопад, потом неожиданно спросила:
– Вы любите свою жену?
– Мы прожили вместе тридцать лет, – пожал плечами мужчина, – я теперь и не знаю, люблю ли я ее.
Марина удивилась и мужчина, видимо, заметив это, уточнил:
– Я же вижу, как она на меня смотрит, она осуждает меня, ей и самой сейчас жутко тяжело ждать, когда я умру.
– Этого нельзя ждать, – не согласилась Марина.
– Это же так изматывает – ожидание. Она ходит ко мне каждый день, что-то приносит, покупает вкусное. Хочет сделать эти последние дни лучше, не понимая, что все лучшее уже было, все это уже в прошлом. Мне ее жалко, хочу скорее умереть, чтобы и ей было легче.
– Это, конечно, не мое дело, но вы не должны сдаваться, – сказала Марина, которая теперь была подавлена не меньше собеседника, – теряя веру, вы теряете жизнь. Вера помогает, очень часто вытягивает людей из самых сложных ситуаций.
– А вы знаете, как верить?
Марина растерялась, пожала плечами, в голове стали мелькать различные варианты ответов, но она понимала, что все они не подходят.
– Ну как же, – сказала, наконец, она, – вера на то и вера, ее невозможно объяснить, ее нужно просто ощущать, она либо есть, либо ее нет…
Она хотела что-то еще сказать, но собеседник ее перебил.
– Раньше я верил! Теперь сомневаюсь, потому что не понимаю за что, – тихо сказал он, – я много об этом думал, и знаете, к какому выводу пришел? Я понял, что верил в Бога, не понимая его! А когда есть непонимание, какая уж там вера, как можно верить в то, о чем не понимаешь.