- Уверена? – спокойно каким-то разом бесцветным голосом спросил Кир.
Маринка кивнула:
– Абсолютно.
- Это, из-за Игоря? - медленно спросил парень, - Ты его... любишь?
- Нет.
- Что ж, немного легче, - плечи Кира неуловимо расслабились, - Я могу спросить причину? Мне важно знать. Что я сделал не так, Марин?
Да ты всё не так сделал! - чуть было не взорвалась Березина, – Всю мою жизнь сделал не так, и сам этого не понимаешь. Вместо ответа она только вздохнула:
- Ты ничего не сделал плохого, Кир. Просто мы не можем быть вместе.
- Понятно. Значит из-за бабла...
Маринка чуть не подавилась, не понимая, с какого хрена он сделал такой вывод, но подумала и не стала отрицать:
– Да! – ответила нагло, - Трахаться предпочитаю с состоятельными мальчиками.
- А ты и правда шалава... - тихо сказал Кир, как в лицо кипятком плеснул, - Думал нормальную девчонку встретил, но похоже ошибся. Извини, что побеспокоил. За продукты ничего не надо, - он снова натянул на себя маску, превращаясь в прежнего бестыжего упыря, - Я ими тебе за секс заплатил, тёть. Не подавись, смотри, когда жрать будешь. Ты их честно отработала. Приятного аппетита.
Повернувшись, он ушёл, даже не задержавшись, чтобы натянуть кроссы - просто взял их в руку и свалил, звоня в соседнюю дверь. Словно нахождение в Маринкиной квартире стало для него отвратительным, невыносимым, как если бы сам воздух показался тлетворным.
Березина тихо завыла, уцепившись рукой за холодильник, сползла на пол, понимая, что вот, оказывается, в одно мгновение можно собственными руками всё взять и разрушить. Просто вдребезги... Вот и вся любовь. Была и вышла…
Скорчившись, Маринка завыла ещё горше. Упырь проклятый, недоносок недоделанный, всю душу об него обцарапала, и конца-края не видно.
***
Ленка Иванова укатила в Голландию вместе с будущим мужем к его родственникам. А у Маринки не хватило духу отравлять счастье подруги, заставляя беспокоиться за себя, хотя Ленка, как радар, чутко уловила Маринкино настроение, и даже попыталась вывести на разговор по скайпу. Но Маринка сослалась на переустановку винды и на то, что она совершенно в этом не разбирается. Врать получалось привычно и легко.
Дни тянулись улитками однообразия, оставляя в сознании серую, бессмысленную пелену, заполняя пространство тошнотворной дождливой массой больного, пытающегося подкрасться на порог октября. Кирилл ушёл. Он больше не попытался объясниться или поговорить, принял всё спокойно, как сам собой разумеющийся факт. Укатил с родителями на дачу, выбросив Березину из собственной жизни смятой промокашкой.
В квартире наступила долгожданная тишина. Маринка потратила её экономно: первые пару дней плакала, не переставая, почти навзрыд. Взяла выходной, чтобы спокойно прийти в себя, отлежаться, отреветься, навыться... потом успокоилась, впав в какое-то оцепенение и безразличие. Всё произошедшее стало казаться далёким, словно приснившийся сон.
Кирилл вернулся, снова сотрясая стены музыкой, но его приезд не вызвал в душе ничего. Несколько дней они молчали, не пытаясь общаться. Каждое утро он уходил на учёбу, собирался, кому-то звонил, иногда приходили друзья, шумели, Кир позволял себе провокационные фразы, пару раз стучал в стенку кулаком, выкрикивая оскорбления...
Всё это перестало затрагивать, боль приглушилась, просачиваясь через вату безразличия, а затем, словно телепатически почувствовав чужое угнетённое состояние, и Кирилл успокоился. Странное дело, но сосед начал вести себя идеально: слушал музыку в наушниках, приглушал телевизор, один раз, не выдержав, спросил неестественным голосом, не мешает ли звук... Березина не ответила. Кир выключил телик.
Маринка догуливала оставшуюся часть отпуска, наврав начальнице с три короба. На работе наметилось затишье, поэтому Нина Петровна отпустила Березину совершенно спокойно. Даже подкинула премию и небольшой авансик, посоветовав съездить отдохнуть. Она и сама хотела предложить Марине выйти в отпуск. Сотрудница совсем осунулась – смотреть жалко, сердце кровью обливается.
Мысль поехать Маринка отмела сама. Может из-за депрессии, но на неё неожиданно навалилась апатия, усталость, сонливость. Большую часть времени она проводила в постели, отсыпаясь, как сурок, не желая общаться и вылезать. Жадно прислушивалась к приходам Кирилла. Ловила обрывки фраз, разговоров, улыбалась, слушая спокойную музыку. Закрывала глаза, когда он пел. В такие моменты изнутри накатывало нереальное умиротворение. Может, они правда на одной волне? Кирилл словно читал её мысли. Он играл, когда Маринке хотелось. Девушка не говорила об этом, но он «слышал».