– Но почему? Я поступил несправедливо по отношению к вам. К тому же вы хороший педагог…
– Не стоит подставлять себя из-за меня. Ольга Павловна дала нам понять, что она не совсем довольна ситуацией. Зачем рисковать? – мой голос дрогнул.
– Но….
– Всё будет хорошо. Уверяю вас, – я снова стала массажировать отдававшие болью виски.
– Если тебе понадобится помощь, то ты непременно обращайся, – с теплотой добавил Анатолий Игнатьевич.
– Обязательно, – вежливо заверила мужчину и даже попыталась улыбнуться.
– До свидания. Не держи зла на старика, – почти прошептал в трубку он.
– Что вы! Я не обижаюсь на вас.
– Спасибо… – послышалось в трубке, и разговор прервался.
Я медленно сползла с дивана и устало положила телефон на столик. Звонок Анатолия Игнатьевича напомнил мне о том, что всё произошедшее было абсолютно реальным. Меня на самом деле уволили с работы, я на самом деле вчера пила вино в кухне у Маши и на самом деле вчера нагрубила Зое Эдуардовне. Впрочем, не этот факт заставил меня в данный момент вскрикнуть, в ошеломлении прикрывая рот рукой.
«Александр!» – пронеслось в наполненной туманом голове. Мне вспомнился наш разговор в кафе, и я застыла в недоумении посреди комнаты, судорожно хватая воздух при одной мысли о вчерашней жалкой сцене. Неужели позволила себе сорваться и расплакаться в его присутствии? Как я могла? Чёрт возьми, ведь он же идеален!
Опомнившись, я подбежала к серванту и нараспашку открыла несколько дверец и стала искать, но желаемое никак не находилось.
«Да где же он? – нервно шептала себе под нос, копошась в старых документах и маленьких лоскутках ткани. – Ага. Нашёлся», – улыбнулась, прижимая к себе потрёпанный альбом с фотографиями и маленькую деревянную шкатулку.
Словно держа в руках дорогое сокровище, я вернулась с памятными вещицами на диван и открыла альбом. Не спеша листала странички, подолгу всматриваясь в лица родственников и стараясь отыскать в них одно незнакомое. Изучение своих предков заняло боле получаса. Глаза останавливались на каждой запечатлённой фигуре, надеясь найти своего предполагаемого отца. И когда пальцы перевернули последнюю страничку, я наконец отложила в его сторону и поставила на колени простую недорогую шкатулку. В ней мама всегда хранила свои украшения, которые выбирались словно под стать самому ларчику и никогда не были сверхдорогими. Серебряные кольца и цепочки, золотой крестик и два обручальных кольца моих прабабушки и прадеда, а также ожерелье из речного жемчуга – вот и всё, что мне удалось там найти. Прикусив нижнюю губу, я задумалась. Во мне уже начали рождаться сомнения в правдивости слов Александра, ведь если он был прав, то в шкатулке бы непременно нашлось что-то, что напоминало бы моей матери об отце.
Однако хмельная голова не хотела об этом думать, и я с силой сжала виски, чтобы хоть как-то уменьшить острую долбящую боль, позабыв о покоящейся на коленях шкатулке. Неловко задев её локтем, нечаянно уронила мамину сокровищницу на пол. Цепочки и кольца тотчас рассыпались по полу, закатываясь под диван и кресло. Ругая себя за неосторожность, я недовольно наклонилась, собирая украшения в шкатулку, и… замерла на месте. Чувствительные пальцы тщательно обследовали дерево и нащупали двойное дно в этом незатейливом сундучке. Предчувствуя что-то необычайно важное для себя, я бережно открыла дно и восторженно ахнула. В лучах обеденного солнца на меня смотрел, гордо поблёскивая, ярко-синий камень на золотой цепочке.
Даже для меня, смутно соображающей благодаря вчерашней встрече с подругой, не составило особого труда понять, что эта вещь безумно дорогая. Интересно, откуда данное ожерелье было у моей матери, и почему она не показывала мне его? Находка смутила и заставила задуматься одновременно. Наверное, для мамы она была бесценной, потому что даже в самые страшные и голодные времена она не решилась продать её.
Грустно вздохнув, я положила колье на столик, а шкатулку и альбом вернула на место. Но стоило лишь мельком посмотреть на настенные часы, как меня осенила догадка. Я мигом кинулась в душ, сметая всё на своём пути. Выход был так прост, что лежал на поверхности. Меня уже ничего не держало в этом городе. Даже у Анатолия Игнатьевича не получилось подыскать мне новую работу. Значит, судьба распорядилась иначе.
Быстро выбегая из ванной комнаты и расчесывая на ходу волосы, я крикнула своему отражению в зеркале: «Нельзя! Нельзя, чтобы он увидел меня в таком виде!». Затем собрала свои пряди в высокий хвост, нанесла несколько штрихов кисточкой с румянами, провела пару тонких линий чёрным карандашом по верхнему веку, покрыла прозрачным розовым блеском губы и брызнула каплю духов на пульсирующую венку на шее.