— Оля, спрячь меня! — резко тяну на себя растерянную девушку и, согнувшись в три погибели, прячусь за её ладненькой фигуркой в бирюзовом костюме.
— Что происходит? — настороженно выдыхает она, вмиг понизив голос до едва различимого шёпота.
— Там мой сосед. — не разгибаясь, отзываюсь я.
— Сосед?
— Оль, я как-то не по-русски сказала? Сосед. — возмущённо ворчу. — Только не оборачивайся…
— Сосед-любовник? Больше похоже, что ты от мужа прячешься. — тихо смеётся эта невыносимая женщина. — От ревнивого мужа, который вот-вот узнает, что ты битый час флиртовала и кокетничала с барменом.
— Да лучше бы от мужа! Это же Молотов.
— Я придумала, надо этого соседа позвать. Тогда ты точно выбросишь из головы всю дурь об этом ловеласе.
— Ага. Только он меня потом затравит этой ситуацией. Как я его буду просить быть тише, не сверлить по утрам и не оставлять по вечерам Мухтара одного, чтоб пёс не скулил, как стая голодных волков? Я же образцово-показательная соседка.
— Янись, а ты точно умом тронулась. При чём здесь соседские отношения и встреча ночью у дверей клуба, а?
Вздыхаю, отважившись выглянуть из-за подруги, и, никого не обнаружив, медленно выпрямляюсь.
— Ты просто его не знаешь, Оля. Это не человек — это моральный урод!
— Постой, это его подружки тебе каждую пятницу спать не дают?
— Угу. — киваю, желая провалиться под землю.
Перспектива сбежать становится всё заманчивее. Даже полубог меркнет перед зелёными, ехидными и холодными глазами моего соседа, который иначе как с превосходством и насмешкой на меня никогда не смотрит. И ведь не упустит шанса опять наговорить мне гадостей. Ничего святого ведь у человека нет. Пройдётся, как уже стало привычным, по моей личной жизни, сексуальной жизни, одиночеству, нереализованным амбициям, комплексам, правильности и прочем, прочем, прочем.
Говорю же, моральный урод.
— Я, определённо, хочу с ним познакомится. — ухмыляется Оля, весело поигрывая бровями. — Ничего себе, какое он на тебя влияние имеет.
— Главное, чтоб он об этом не знал.
Вопреки моим паническим мыслям, я не успеваю ни сбежать, ни решиться на побег.
Позади вновь хлопают двери, а до жути приятный голос громко выговаривает:
— Шлем у меня только один.
Я медленно оборачиваясь, пытаясь как можно скорее переварить полученную информацию, и застываю как вкопанная.
Мой полубог стоит с двумя мотоциклетными шлемами и озорно мне подмигивает.
— Ты на мотоцикле? — изумлённо интересуюсь я, понимая, как глупо выгляжу.
Вот уж кого я не встречала в Москве и Московской области, так это мужчин, разгуливающих по городу с двумя мотоциклетными шлемами, от нечего делать и просто так.
— Да. — короткий кивок в сторону противоположной части парковки и я всё же замечаю одинокий… байк.
Влад быстро спускается по ступенькам и оказывается рядом. Я хочу возмутиться и запротестовать. Ведь мы ни о чём подобном не договаривались. Мне обещали прогулку, а не поездку. Только вот всё тот же бархатистый голос вкупе с шальной улыбкой одерживает верх.
— Ну как, милая? Струсила?
Сердце пропускает удар. Я не хочу быть трусихой. Не с ним. Не перед ним. Влад стоит рядом, словно я его экзаменуемая. Смотрит выжидательно и в то же время серьёзно. Улыбается так, будто я рыбка на его крючке, а он заядлый рыболов.
С одной стороны, я понимаю, что Оля, скорее всего, отчасти права. Бармен-полубог не единожды и не на единственной оттачивал подобные приёмчики, а с другой… Кто из девушек не хочет быть той единственной и особенной?
— Телефон включу и поедем. — встречаю взгляд карих глаз и принимаю брошенный мне вызов.
Глава 4
Мне хорошо! Мне так хорошо, что хочется визжать от восторга. Коленочки трясутся, глаза лихорадочно бегают туда-сюда, адреналин зашкаливает, улыбка маньяка расцветает на лице с каждой секундой всё шире и безумнее. Я даже не успеваю сказать своему кавалеру, что не питаюсь ничем подобным.
Влад провез меня по ночному городу на своём мотоцикле, будто по чужому миру. По другому городу. Я уже и не помню, когда Москва и Московская область стояла без пробок. Неужели их действительно иногда не бывает? Или сама вселенная посылает нам знаки?
Я никогда ничего подобного не чувствовала. Когда я была маленькая, я каталась на мотоцикле с дядей Борей — другом моего отца. Стоит отметить, это был первый и последний раз до сегодняшнего дня. Конечно, это был совсем не такой мотоцикл, а куда веселее и забавнее. С люлькой. И у этой самой люльки, стоило дяде Боре отъехать от ставка, отпало дно… Мне было или семь, или восемь лет. Не могу сказать, что та ситуация наложила на меня какой-то ярко выраженный отпечаток, но больше меня к мотоциклам не тянуло. С люлькой они или без, я предпочитала их избегать.