Участковый долго вприщур смотрел на Дементия. Тот выдержал взгляд. Щеки младшего лейтенанта милиции разрумянились от сдерживаемого негодования, и он выглядел сейчас намного моложе своих лет.
— Ты меня, Дементий Корнилович, снимешь с работы завтра, а я с тобой разберусь сегодня.
— У тебя есть такое право, — согласился Дементий, но по тому, как он сказал и как посмотрел на участкового, было видно, что он не согласен ни с одним его словом.
Василий Емельянович понял, что Дементий спекулирует еще и тем, что они когда-то были соседями на Татарском. Дементий помнит, когда Василий Емельянович под стол без штанов бегал. Не по этой ли причине он капризничает, называет участкового молодым — а какой же он молодой, когда ему скоро исполнится тридцать восемь лет?!
Лезла еще одна мысль в голову, и почему-то именно сейчас, что Арина приходится Василию Емельяновичу родственницей. Участковый затруднился бы сказать, по чьей линии — отцовой или материной — и в каком колене она была ему родственницей, но это, видимо, играло какую-то роль при столкновении с Дементием, потому что Арина что-то такое крикнула, уходя из дому и оставляя Дементия и участкового одних.
Дементий так, как Арина, не нажимал на родство, но все время смотрел на участкового и говорил с ним так, будто во всей этой истории, заварившейся на Белой пади, был виноват участковый, у которого дела идут из рук вон плохо. Василию Емельяновичу казалось, что с кем угодно он бы разобрался скорее, а с Дементием все было сложнее: участковый оказывался вроде как опутанным водорослями, которые захватили сейчас половину Сергеева озера.
Объяснительная, наконец, была написана. Василий Емельянович взял из рук Дементия листок, прочитал, не выказывая при чтении никаких чувств, и положил к себе в планшетку. Два ружья участковым были осмотрены час тому назад и составлены к кровати. Копию протокола, после того как была написана объяснительная, Дементий положил далеко за зеркало, висевшее на стене, — там хранились самые важные документы и письма.
— Тозовка где? — спросил Василий Емельянович.
После этого вопроса Дементий понял, что от участкового никакой поблажки не будет.
— Захарке отдал.
— Когда?
— Месяц будет.
— Отдал или продал?
— Понравится — деньги отдаст, а не понравится — вернет тозовку.
Дементий посмурнел окончательно и старался не смотреть в глаза участковому.
— Может, позавтракаешь? — Дементий спросил с той интонацией, чтобы участковый понял, что никто не собирается его задабривать: то, что у них происходит, — одно, а завтрак — это совсем другое.
Участковый отказался.
Сохраняя спокойствие, Дементий подумал: «Добра не жди, раз не хочет завтракать!»
— Куда ты меня собираешься вести? — спросил он Василия Емельяновича, когда тот, забрав ружья, приказал Дементию следовать за ним.
— Пойдем в бригадную контору.
— Зачем?
— Ружья там оставлю.
— А потом?
— Потом возьмем коней и поедем к Сергееву озеру.
— Что я там не видел?
— Вопросы буду задавать я!
— Я уже что, арестованный? — осторожно поинтересовался Дементий, когда они выходили из ограды.
— Считай, что так.
— Значит, еще не арестованный, — утешил себя Дементий. — Легче разговаривать, когда участковый земляк. Правильно говорю, Емельянович?
— Будет тебе земляк, когда за решеткой окажешься!
Дементий, пропустив последние слова участкового мимо ушей, озабоченно сказал:
— Меня сейчас Яков на пять рядов материт: коров надо пасти, а я с тобой прохлаждаюсь. Кончится трава, вот тогда и занимайся расследованием хоть всю зиму… По-моему, Емельянович, начальство тебя по головке не погладит, что человека от дела отрываешь?
Может, нарочно, а может, так выходило, Дементий, если смотреть со стороны, говорил и держался, как будто они вели с Василием Емельяновичем очередную беседу, которые бывали у них раньше, хоть и не так часто, но бывали. Вот только участковый идет и совсем не смотрит на своего собеседника, и два ружья на плече — отобраны у Дементия.
Мимо школы он хотел пройти быстрее, но Василий Емельянович, как нарочно, пошел медленнее, чтобы ученики и Петр Иванович могли дольше видеть, что ли, как участковый ведет куда-то Дементия. Василий же Емельянович медленно шел под школьными окнами совсем по другой причине: ему было интересно видеть учеников, сидевших за партами и, как по команде, повернувших стриженые головы на дорогу.