Выбрать главу

– Нет, – ровным голосом заявила Сара, которая в ужасе смотрела на Сэнди и не понимала, кого видит перед собой. Кто эта женщина? Почему она решила, что может вот так спокойно войти к ней в дом и принимать решения касательно ее жизни? – Убирайся, – сказала она.

Сэнди посмотрела на подругу, которая не сдвинулась с места, а только, слегка приоткрыв рот, молча наблюдала за ними.

– Тебе лучше уйти, Хейди, пока, – проговорила она извиняющимся тоном. – А я постараюсь успокоить маму. Возьми машину и…

– Ты, Сэнди. Я обращаюсь к тебе. Убирайся из моего дома.

Лицо Сэнди окаменело от потрясения. Первыми ожили ее глаза, на мгновение она снова стала одиннадцатилетней девочкой, и Сара отчаянно пожалела о том, что сказала. И тут заговорила подруга Сэнди, которая с важным видом заявила:

– Я тебе говорила, чтобы ты позвонила брату.

Сэнди с трудом выдохнула.

– И была права. Нам давно следовало оформить опекунство и увезти ее отсюда. Ты была права, – повторила она.

Сара почувствовала, как внутри у нее все похолодело.

– А ты попробуй, мисси. Давай попробуй!

По щекам Сэнди потекли слезы, ее подруга бросилась к ней и обняла, как будто пыталась защитить.

– Пойдем, Сэнди. Выпьем кофе и позвоним твоему брату.

Даже после того как за ними захлопнулась дверь и Сара быстро закрыла ее на замок, она не могла успокоиться, нервно ходила взад и вперед по кухне, и руки отчаянно дрожали, когда она ставила чайник на плиту. Потом она поднялась наверх и окинула взглядом беспорядок, который они устроили.

В комнатах, где раньше жили дети, стояли коробки, заклеенные скотчем и подписанные их именами. Напротив, в спальне, которую Сара прежде делила с Рассом, она обнаружила еще коробки и частично заполненные мешки для мусора. С замиранием сердца она узнала свою старую походную куртку, торчавшую из одного мешка. Сара медленно вытащила ее и принялась вертеть в руках – вполне приличная куртка, в хорошем состоянии. Сара надела ее и застегнула молнию. Оказалось, что она немного жмет в талии, но в остальном сидела отлично. Ее куртка, а не их. Сара медленно переводила взгляд с мешков на аккуратно сложенные картонные коробки «ФедЭкс», подписанные «Сэнди» или «Алекс». И среди них Сара увидела одну с именем подруги Сэнди – Хейди. Она оторвала клейкую ленту и вывалила содержимое на кровать: лыжная парка Расса, два надежных кожаных ремня, его же. Любимая курительная трубка Расса. Серебряная зажигалка «Зиппо». Табакерка. Сара взяла маленькую деревянную коробочку и, поднеся к лицу, уловила запах табака Расса. По щекам у нее потекли слезы, но уже в следующее мгновение им на смену пришел гнев. Она принялась вытряхивать содержимое коробок и мешков на пол.

В коробке Алекса она обнаружила футляр с охотничьим ножом Расса, сохранившийся с тех времен, когда он ходил на охоту, несколько пар шерстяных носок, новых, с этикетками. В одной из коробок Сэнди Сара нашла маленький пистолет 22‑го калибра, патроны и 35‑миллиметровую камеру Расса в футляре, вместе с запасными объективами и маленьким штативом. И калькулятор фирмы «Тексас инструментс», его самый первый и жутко дорогой. Сара подарила его мужу на Рождество. Еще пара галстуков и часы «Таймекс». Она села на пол, держа их в руке, поднесла к уху, потрясла и прислушалась. Тишина. Часы молчали так же, как и его сердце. Сара медленно поднялась на ноги, оглядела разгромленную комнату и вышла из нее, осторожно прикрыв за собой дверь. Она решила навести порядок позже и снова разложить все по своим местам.

Но, спускаясь по лестнице, поняла, что не станет этого делать. Какой смысл хранить вещи умершего человека? По крайней мере тут Сэнди была права.

Чайник громко свистел, и, сняв его с плиты, Сара обнаружила, что почти вся вода выкипела. В этот момент зазвонил телефон. Саре отчаянно не хотелось брать трубку, но определитель номера сообщил, что это Алекс. Сара быстро заговорила, не давая ему открыть рот:

– Они разгромили весь дом. Сложили папины вещи в мешки, чтобы снести на помойку. Если ты так собираешься мне помочь, так «защитить» от проблем и, не знаю уж, от каких опасностей, тогда лучше я… – Неожиданно Сара поняла, что ей нечего сказать, и повесила трубку.