Алекс уже по-настоящему разозлился, и Сара поняла, что он находится на грани срыва. Она посмотрела на пол и увидела Сержа под столом, который поднял голову и уставился на нее своими грустными карими глазами.
– А что будет с Сержем? – едва слышно спросила она.
– Мама, он уже совсем старый, – вздохнув, ответил Алекс. – Ты должна подумать о том, что будет лучше для него.
Когда Алекс уехал, Сара взяла стремянку и поменяла лампочку над задним крыльцом. Потом вытащила из гаража алюминиевую лестницу, достала шланг, забралась на проклятую лестницу и вымыла канавы и переднюю стену гаража. Затем она собрала сухие листья и мусор в кучу и побросала все это на грядки в огороде. Компост. Так проще, чем сражаться с контейнером.
На следующее утро Сара проснулась в десять, а не в шесть, как обычно, и все тело у нее отчаянно болело. Ее разбудило поскуливание Сержа. Выглянув в окно, Сара обнаружила, что день ожидается пасмурный, и осторожно выбралась из постели. Накинув халат и держась за перила, она начала спускаться вниз, потом выпустила Сержа на улицу и нажала на кнопку кофеварки.
– Я буду это делать до тех пор, пока могу, – громко и сердито заявила она. – И ни за что не уеду из своего дома.
На коврике перед входной дверью лежала газета. Когда Сара выпрямилась, она окинула взглядом улицу и соседние дома, и ее потрясли перемены, которых она не замечала раньше. Когда они с Рассом сюда переехали, это был отличный жилой район с зелеными, ухоженными лужайками, дома регулярно красились, а клумбы поражали своей безупречной красотой.
Сейчас же ее глаза остановились на размытой канаве на углу старого дома Макферсонов. Чуть дальше стояла ива – гордость Элис Картер – со сломанной веткой и сухими листьями. Лужайка тоже была неухоженной, а краска на стене на солнечной стороне облупилась. Когда все вокруг стало таким заброшенным и печальным? Сара помнила улицу совсем другой. Неужели Алекс имел в виду именно это? И у нее действительно проблемы с памятью? Сара прижала газету к груди и вернулась в дом.
Серж скребся в заднюю дверь, она открыла и увидела, что пес смотрит мимо нее на забор. На улице снова стоял пикап, красный, проржавевший, с одной спущенной шиной и грязными окнами. Куски сломанной ветки валялись рядом, засыпанные принесенными ветром сухими листьями. Очень медленно, чувствуя, как колотится в груди сердце, Сара подняла глаза на корявые яблони, заменившие молодые деревца из ее воспоминаний.
– Этого не может быть, – сказала она Сержу.
И начала неуверенно спускаться по ступенькам. Пес не отставал. Сара прошла мимо розовых кустов к забору и принялась вглядываться в клочковатый туман. Но увидела ту же картину. И чем больше она изучала знакомые места, тем более чужими они становились: разбитые окна, трубы на крышах, в которых не хватало нескольких кирпичей, неухоженные, мертвые лужайки перед домами, обвалившийся навес для автомобиля. Сара услышала какой-то ритмичный звук и, повернув голову, увидела, что по улице, громко шлепая ногами в ботинках по мокрым листьям, идет какой-то парень. Перед собой он держал алюминиевую бейсбольную биту, левая рука на рукояти, правая – сжимает конец. Серж глухо зарычал, но Сара не могла издать ни звука.
Однако парень даже не посмотрел в их сторону. Подойдя к пикапу, он расставил ноги, оценил расстояние и ударил битой в окно у водительского сиденья. Оно выдержало, тогда он снова ударил, потом еще раз, пока по стеклу не начали расползаться трещины, похожие на паутину. Ему удалось разбить защитный слой, после чего он взял биту за другой конец, раскрошил стекло, засунул внутрь руку и, открыв замок, распахнул дверцу.
– Где Линда? Что вы с ней сделали?
Сара не сомневалась, что кто-то другой, а вовсе не она набрался смелости и выкрикнул эти слова. Парень замер на месте, перестав копаться в машине, потом выпрямился и, выставив перед собой биту, резко обернулся. Сара почувствовала, что у нее подгибаются колени, и схватилась за верхнюю планку забора, чтобы не упасть. На нее злобно смотрел парень лет двадцати в слишком больших не зашнурованных ботинках и парусиновой куртке явно с чужого плеча, которая болталась на нем как на вешалке. У него были грязные растрепанные волосы и жидкая бороденка. Парень оглядел улицу, скользнув глазами мимо Сары и ее собаки, видимо, проверял, есть ли еще свидетели. Она видела, как поднимается и опускается его грудь; мышцы были напряжены, он приготовился действовать.
Сара смотрела на него и ждала, когда он на нее нападет. Надо было взять телефон или позвонить 911 из дома. Старая дура. Меня найдут мертвой в собственном саду, и никто не узнает, что произошло.
Но парень остался стоять на месте, и постепенно его плечи расслабились и опустились. Сара не шевелилась, но он даже не смотрел в ее сторону. Видимо, решил, что она не стоит его внимания, снова повернулся к пикапу и засунул внутрь голову.
– Серж, идем, дружок, давай.
Сара, стараясь не шуметь, медленно отошла от забора, но пес остался на месте: хвост поднят вверх, лапы напряжены, глаза буравят чужака на улице. Солнце, похоже, спряталось за еще более плотным пологом облаков, потому что день стал каким-то серым, наполненным густым туманом, и вскоре Сара уже едва различала забор.
– Серж! – крикнула она громче, и в ответ на беспокойство в ее голосе пес глухо зарычал.
Вор отошел от пикапа, держа в руке парусиновую сумку с инструментами. Он принялся в ней рыться, на землю упал гаечный ключ, разорвав тишину неожиданно громким звоном, и Серж яростно залаял. Парень быстро повернулся и посмотрел прямо на собаку, потом нахмурился, наклонился вперед и принялся вглядываться в клочья тумана. Толстый старый пес снова залаял, а когда вор поднял биту, с рычанием бросился в его сторону.
Не обращая внимания на забор.
Сара смотрела, как Серж с громким лаем исчез в тумане и снова появился уже на улице, по ту сторону ограды. Парень наклонился, поднял с земли обломок гнилой ветки и швырнул его в Сержа. Саре показалось, что он не попал, но пес взвизгнул и остановился.
– Оставь мою собаку в покое! – крикнула Сара. – Я вызвала полицию! Они уже едут!
Парень не сводил глаз с собаки, и Серж снова громко залаял, заявляя свои территориальные права. Тогда мародер выхватил из сумки гаечный ключ и метнул его в Сержа. На этот раз Сара услышала глухой звук, означавший, что он попал, и по голосу Сержа поняла, что пес ранен.
– Серж! Серж, иди сюда! Ах ты ублюдок, оставь мою собаку в покое! – завопила Сара, потому что подонок бросился догонять Сержа, держа перед собой биту.
Сара вбежала в дом, схватила телефон, набрала номер и снова выскочила на улицу, слушая бесконечные гудки…
– Серж! – позвала она, потом, повозившись с крючком на воротах, выбежала на пустую улицу.
Там ничего и никого не было, ни пикапа, ни упавших веток или сухих листьев. Туман, окружавший деревья в конце улицы, рассеялся, и солнце пробилось сквозь тучи. А Сара снова оказалась в чистеньком пригороде с подстриженными лужайками и подметенными дорожками. Разбитое стекло и вор-оборванец куда-то пропали. Сара поспешно отключила телефон. Ее собака тоже исчезла.
– Серж! – позвала она, но пес словно испарился вместе со всем, что она видела несколько мгновений назад.
И тут зазвонил телефон.
Дрожащим голосом Сара заверила оператора из службы 911, что у нее все в порядке, что она уронила телефон и нечаянно нажала на кнопки, когда его поднимала. Нет, нет, приезжать не нужно, у нее все хорошо.
Вернувшись в дом, Сара села за стол на кухне и проплакала два часа – о том, что у нее начала отказывать голова, о пропавшем Серже и жизни, которая постепенно выходит из-под ее контроля. Потом она вытащила рекламные буклеты из стопки старых газет и громко разрыдалась, увидев фотографии крыла для пациентов с болезнью Альцгеймера, где повсюду имелись тревожные кнопки.
– Господи, только не это! – взмолилась она, обращаясь к Нему, и подумала про снотворное, которое ей выписал доктор, когда умер Расс.