Он впервые оказался в соседнем доме и был неприятно поражён холодной пустотой и отсутствием уюта. Бедная Мила! Как она живёт здесь? Она так любит солнце и яркие цвета!
Бледная Эмилия сидела за столом, а фельдшер со скорой измеряла ей давление. Рядом сидела ещё одна женщина и заполняла документы. Все трое удивлённо посмотрели на вошедшего [почти вбежавшего] взъерошенного мужчину.
— Мила, ты что, беременна? — Алан ляпнул то, что первое пришло в его голову.
— Хорош муж, — усмехнулась медсестра, та самая, которая заполняла бумаги.
— Я не… — начал было Алан, но почему-то не смог закончить фразу, язык не повернулся.
— Алан, я вовсе не… Что ты напридумывал себе? — возмущённо выпрямилась Эмилия, как только ей закончили измерять давление.
— Тихо, тихо, — настойчиво посоветовала ей фельдшер. — Вот, возьмите таблетку под язык. На вкус не очень, и во рту онемеет на некоторое время, но надо потерпеть. Если будет совсем неприятно, разжуйте и запейте.
— Доктор, что случилось? — Алан не узнал собственный голос.
— Симпатоадреналовый криз, весьма распространённое явление. Так что не переживайте так. Просто проследите, чтобы ваша супруга спокойно отдохнула. А завтра придёт участковый терапевт, мы сами сделаем вызов.
Глава 4
Скорая уехала. Алан, проводив бригаду, вернулся обратно, сел в кресло и достал из кармана смартфон. Читал и хмурился, время от времени бросая короткие взгляды на по-прежнему очень бледную Эмилию, которая лежала на диване в гостиной.
— Как думаешь, мне уже можно вставать? — голос женщины нельзя было назвать бодрым, однако и испуганным он быть перестал.
Алан оценил то, что Мила не пытается сыграть на ситуации, повернуть её в свою пользу.
— Полежи ещё чуть-чуть, — посоветовал он. — Сейчас я дочитаю, и будем решать, что делать.
Эмилия не стала спорить, только кивнула и осталась лежать.
— А что ты читаешь?
— То, что нашёл об этом кризе, а ещё о панических атаках. И то, и другое не смертельно, однако весьма неприятно, как я понял.
— Так и есть, — вздохнула Эмилия. — Никогда ещё не чувствовала себя настолько паршиво. А самое главное… доктор со скорой сказала: нет никакой гарантии, что это никогда больше не повторится. И предотвратить это никак нельзя, подстраховаться. Ну разве что не переутомляться и стараться не слишком нервничать, а ещё контролировать давление.
— Где твои вещи, Мила? В каком из шкафов?
— В смысле?
— В коромысле, Благова! Я не оставлю тебя одну. Тем более, в этом склепе. Как ты тут вообще живёшь уже десять дней? Немудрено, что приступ случился. И понятно теперь, почему этот дом не могут продать или хотя бы сдать. Одна ты позарилась на это вот недоразумение. Так где вещи? Собирайся, ты переезжаешь. Точнее, переходишь.
— Сейчас всё соберу, Алан. Спасибо тебе за заботу. Мне и вправду страшно сейчас оставаться одной.
Через десять минут они закрыли ворота и пошли к дому Алана. Мужчина катил большую дорожную сумку, а вторую, поменьше, повесил на плечо.
— Не так уж мало вещей у тебя с собой, — нейтрально заметил он.
— Это потому что я знала: мне понадобится не так уж мало времени, но даже при этом успех не был гарантирован.
Оказавшись на территории Алана, Эмилия начала с интересом осматривать двор. В больших синих глазах снова появился обычный блеск, и Благов вздохнул с облегчением, несмотря на то, что лицо женщины до сих пор оставалось измождённым и бледным.
Измученный вид Милы произвёл на Алана сильное впечатление, очень тяжёлое. Мужчина признался себе, что по-настоящему боится за неё, физически ощущая страх, на животном уровне. И теперь он был искренне рад, что ей стало легче.
— Чем у тебя так вкусно пахнет? — спросила Эмилия, когда они вошли в дом.
— Мясо по-французски готовится в духовке, — быстро разувшись, Алан заспешил в кухню и громко спросил оттуда: — Проголодалась?
— Ага, — призналась Мила.
Поужинав и убрав посуду, Алан и Эмилия устроились на диване в гостиной. Алан сидел, а Эмилия легла, вытянувшись во весь рост и положив голову на колени мужчины.
— Я знаю, почему это всё случилось, — загадочно молвила женщина. — Это мне наказание.
— Прекрати чепуху молоть, — строго сказал Алан, но при этом взял руку Эмилии в свои ладони.
— Да, да, я знаю, о чём говорю, — настаивала на своём Мила. — Я собиралась обмануть тебя. Причём, очень серьёзно обмануть. Поняла, что уговорами и обещаниями ничего не добьюсь от тебя и решилась на крайние меры.