Хотя, наверное, сказать, что ни о чём другом Пипи не думал, будет ложью. Пипи думал. Он думал о том, как это прекрасно. Как невероятно красиво и белее обычного в такие дни небо, как предупредительно вежлив предшествующий великому событию гром. Он гадал, как трогательно и волнительно ждать свой час, свою, вероятно, единственную возможность ткать. Ведь ни в одной семье Ледяных Великанов никогда не наблюдалось более одного потомка, и в такие моменты Пипи хотелось завести большую семью с пятью, а то и семью детьми. Также Пипи представлял себе, какой же половинка снежинки может быть на ощупь – приятная и пушистая или колючая и холодная.
И каждый раз, когда Пипи пытался представить себе, с каким трепетом взрослые Ледяные Великаны будут ткать потомство, а потом с каким вниманием будут его растить, Пипи дрожал от волнения. И чем сильнее Пипи волновался, чем больше испытывал эмоций, тем чаще внутри ледяной грудной клетки появлялась крохотная точка, причем ровно в том месте, где у Пипи была целая снежинка, и начинала потихоньку биться. Тук-тук, тук-тук… Можно сказать, снежинка начинала биться. Тук-тук…
4
4
Первые настоящие неприятности, связанные с разногласиями во мнениях с общей массой Ледяных Великанов, начались у Пипи на шестнадцатом цикле. Хотя предпосылки к появлению этих разногласий возникли гораздо раньше. Именно тогда Пипи впервые разругался с Фифи и Фафа, которые совершенно не разделяли и, более того, не пытались понять желание юного Ледяного Великана к исследованиям и познанию внутреннего мира Урана.
– Зачем ты копаешь здесь яму? – возмущался Фифи.
– Да, зачем? – не понимала Фафа.
Пипи пожимал плечами и отвечал то, что в отличие от остальных считал естественным:
– Разве вам не интересно узнать, что находится подо льдом?
– Нет, там же лёд, – говорил Фифи.
– Да, там лёд, – повторяла Фафа.
– А если это не так? Откуда ты знаешь, что находится подо льдом? Ты видела?
– Но ведь есть ледяные шахты, в которых добывается лёд, – протестовал Фифи. – И в них всегда подо льдом только лёд.
– Но знаешь ли ты насколько глубоко под лёд уходят шахты? – не унимался Пипи.
– Ты тратишь время на глупости, – Фифи всё пытался образумить непонятливого товарища.
Пипи не обращал внимания на пустые разговоры. Он копал, откалывал крепкий подлёдный лёд. Он исследовал. Когда глубина собственноручно вырытой пригородной шахты Пипи составила величину, равную росту Пипи, взятому по двенадцать раз, за ним пришли. Фифи и Фафа не смогли спокойно смотреть на исследовательский энтузиазм юного Ледяного Великана (по правде, они и не ведали ни о каком исследовательском энтузиазме, они относили эти действия к крайне опасным заболеваниям) и обратились за помощью к более мудрым урановцам. Старейшина долго осматривал, измерял и оценивал самодельную шахту Пипи и добытую из неё массу качественного льда, которую Пипи разместил неподалёку. Не найдя смысла, выгоды и надобности в шахте как минимум для своего храма и как максимум для расы Ледяных Великанов, старейшина приказал своим помощникам вернуть варварски вытащенный лёд на его истинное место, а самого Пипи забрал себе в ледяной храм на перевоспитание.
Нини и Нана были опечалены. Им всегда хотелось воспитать образцово-показательного Ледяного Великана, соответствующего всем канонам планеты, а получалось то, что получалось. Каждый вечер, возвращаясь в ледяную пещеру на первом уровне высоты после дня перевоспитания, Пипи сталкивался с сочувствием, сожалением и недоумением Нини и Нана.
Перевоспитание длилось долго. Пипи приходилось действительно молиться Великому Ледяному духу, очищать свою голову от не ледяных мыслей и делать вид, что согласен со всеми утверждениями старейшины.
– Ты встал на путь исправления, мальчик мой. Так будь достоин имени Ледяного Великана, – с этими словами старейшина, который на самом деле отчаялся противостоять Пипи и понял безумство своей затеи, отпустил Пипи в привычное русло его жизни.
Друзей у «перевоспитавшегося» Пипи стало ещё меньше, хотя и до этого их практически не было. Впрочем, Ледяные Великаны – изначально не те создания, которые могут похватать длинным списком друзей. Общение же с Фифи и Фафа Пипи прекратил по собственной инициативе. Простить их предательство, которое будущие супруги именовали спасением, их недоверие к мыслям Пипи и неуважение к чужому труду, проявившееся в странных переговорах за спиной и в противных смешках, Пипи так и не смог. С другой стороны, он не был обязан прощать.