— Это спорная метафизика, — пробормотал Фредди.
— Законы Королевства суть законы чокнутых, — говорила Лилия. — Так сказано в одном из постулатов Капры.
— Капра ошибался, — тотчас ответил Фредди.
— Очень редко, — возразила Лилия. — И не в этот раз. Мир ведет себя так, как предпочитают думать о нем чокнутые. Без снисхождения. Это считается доказанным. До тех пор, пока у кого-то не появится идея получше…
— Погоди минутку, — попросила Сюзанна. — Так вы хотите сказать, что земля каким-то образом прислушивается к нам?
— Таково мнение Капры.
— А кто этот Капра?
— Великий мудрец…
— Или мудрая женщина, — уточнила Апполин.
— Которая жила когда-то, а может быть, и нет, — подхватил Фредди.
— Но даже если Капры никогда не было, — сказала Апполин, — все равно есть что сказать за нее.
— Этот ответ ничего не значит, — заметила Сюзанна.
— Вот вам и Капра, — произнес Каммелл.
— Продолжай, Лилия, — попросил Кэл. — Расскажи историю до конца.
И Лилия заговорила снова.
— Итак, есть вы, человечество, со всеми вашими законами, ограничениями и со всей вашей безграничной завистью. А есть мы, семейства ясновидцев. Мы отличаемся от вас, как день от ночи.
— Ну, не так сильно, — заметил Джерико. — Мы же когда-то жили среди них, вспомни-ка.
— И с нами обращались как с грязью, — ответила Лилия запальчиво.
— Верно, — согласился Джерико.
— Наши способности, — продолжала Лилия, — вы, чокнутые, именуете магией. Некоторые из вас и сами хотели бы обладать ими. Некоторые боялись их. И лишь немногие любили нас за наши таланты. Города тогда были маленькими, как вы, наверное, знаете. В них было трудно спрятаться. Поэтому мы уходили. Уходили в леса и холмы, где, как нам казалось, мы будем в безопасности.
— Но среди нас, между прочим, были и те, кто никогда не якшался с чокнутыми, — напомнил Фредди. — Особенно среди Айя. Поскольку нам нечего им продать, нет смысла мучиться среди чокнутых. Лучше жить на воле среди зеленых лугов.
— Это просто лицемерие, — сказал Джерико. — Вы любите города точно так же, как и все мы.
— Верно, — признал Фредди. — Мне нравится жить среди каменных построек, но я завидую пастуху…
— Его одиночеству или его близости к овцам?
— Его незатейливым радостям, кретин! — отрезал Фредди. Затем добавил, обращаясь к Сюзанне: — Сударыня, вы должны понять, что я не имею ничего общего с этими людьми. Честное слово, не имею! Он, — Фредди ткнул пальцем в сторону Джерико, — убежденный вор. Она, — палец устремился на Апполин, — держала бордель. А эти, — он указал на Лилию, — и она, и ее братец причинили немало горя…
— Ребенок? — изумилась Лилия, взглянув на младенца. — Как ты можешь обвинять невинного…
— Хватит вешать нам лапшу на уши! — возмутился Фредди. — Пусть твой братец и выглядит как грудной младенец, но мы-то всё знаем. Вы оба притворщики. Иначе с чего бы вы оказались в Кайме?
— Я могу задать тебе тот же вопрос, — огрызнулась Лилия.
— Я стал жертвой заговора! — запротестовал Фредди. — Мои руки абсолютно чисты.
— Никогда не доверяла людям с чистыми руками, — пробормотала Апполин.
— Шлюха! — выпалил Фредди.
— Скотина! — ответила она, и перепалка зашла в тупик.
Кэл и Сюзанна недоверчиво переглянулись. Совершенно очевидно, что эти люди не испытывают друг к другу никакой любви.
— Так вот… — произнесла Сюзанна. — Вы рассказывали нам о том, как прятались среди холмов.
— Мы не прятались, — покачал головой Джерико. — Мы жили невидимо.
— А разве есть какая-то разница? — спросил Кэл.
— О, несомненно. Некоторые места, священные для нас, большинство чокнутых не увидит, даже вплотную приблизившись к ним…
— И к тому же мы зачаровывали людей, — добавила Лилия, — если кто-то из них оказывался слишком близко.
— Что происходило время от времени, — подхватил Джерико. — Некоторые проявляли любопытство. Болтались по лесам, выискивая наши следы.
— Так, значит, они знали, кто вы? — спросила Сюзанна.
— Нет, — ответила Апполин. Она сбросила со стула кучу одежды и оседлала его. — Нет, все, что они знали, это сплошные слухи и глупые домыслы. Как нас только не называли! Тенями и сказочными существами. Всякую ерунду выдумывали. Лишь немногие на самом деле видели нас близко. Но только потому, что мы позволили им.