Я, нисколько не удивленный заданием, бодро ответил:
— Слушаюсь! Есть подготовить предложения!
— Справишься? — с надеждой спросил Платов.
— Придумаю, Матвей Иванович. Можно совет?
— Валяй!
Атаман явно пришел в более благодушное настроение.
— Форма! Нужно что-то делать с формой. Мало того, что мы изначально выглядели как банда разношерстная, так за время похода поизносились, от местных дервишей не отличить. Легкая одежда для Индии нужна, рубахи белые, шляпы с козырьком, чтобы шею закрывали и лоб, накидки от дождя. Бухара славится своими тканями и мастерами-портными, быстро заказ могут выполнить.
— В белой рубахе, какой же то казак? Хотя… Можно и рубахи, но тогда на штаны обязательно лампасы красные нашить. Князь Потемкин-Таврический их для офицеров ввел, а мы каждого казака за поход наградим (2)…
Я чуть не ляпнул «наградим красными революционными шароварами», но успел прикусить язык.
— Какие еще у тебя есть идеи, светлая ты голова? — добродушно спросил Платов.
— Зембуреки, Матвей Иванович. Во-первых, хотелось бы их оставить в надежных руках, когда мы уйдем. Во-вторых, не только сохранить нашу полусотню, но и увеличить вдвое-второе. Вы только представьте: если мы до англов доберемся, они нас встретят правильно организованным строем — линией или каре. Как бороться с легкой конницей, они знают назубок. А тут наши верблюды… Да, пусть у фальконета дальность ненамного больше ружья, но она…
— Но она больше, — подхватил мою мысль Платов, — и это может стать решающим козырем на поле боя. Принимается! Заберем у бухарцев все их крепостные ружья. Я Карпову скажу, чтобы нос не воротил, а занялся. Какие еще есть идеи?
В голове вертелась идея насчет джина или той же горчичной водки как важнейшего средства дезинфекции на просторах Индостана, но после атаманского трехдневного загула… Я развел руками.
— Больше пока ничего не придумал. Разве что привлечь в наши ряды афганских горцев. Сильные духом воины.
— Разбойники, — отмахнулся Платов. — Сбегут, как жареным запахнет. Впрочем, поступай, как считаешь нужным. Будешь моим чрезвычайным посланником и полномочным министром! Дам тебе особую грамоту.
Он хохотнул, но как-то неуверенно, словно с затаенной печалью.
Пользуясь установившимся между нами доверием, я с участием спросил:
— Матвей Иванович, вижу, что-то вас гложет.
— Эх, Петя, Петя… Все правильно, все я верно решил. Да только приходится идти на подлог. Пономарев приказ о присяге новому царю привез, а мне придется его утаить.
— Раз вы не присягнули еще Александру, значит, и спроса с вас нету, — привел я сомнительный довод и тут же добавил. — Если все у нас получится, слава России воссияет на небесах! Всему миру покажем, на что способны Донцы!
— Думаешь? — неуверенно переспросил атаман. В его глазах заплескала надежда. — Победим, тогда уже мы будем диктовать условия. Торговля с Индией, несметные богатства, которые англичане отняли…
Я хмыкнул про себя. Сколько еще не отняли! Сколько золота да алмазов с рубинами лежат по подвалам храмов и дворцов раджей…
— … это же совсем другие гроши для казны! — продолжал размышлять Платов. — И новые возможности для Войска, настоящий древнеримский триумф. А триумфаторов трогать — себе дороже…
Он посмотрел на светлеющий горизонт. Ночь потихоньку сдавала свои позиции. О чем он думал? О том, что придется казаков обмануть, использовать втемную? Или о славе, которая ждет его там, на юго-востоке, где светил Сириус, звезда Востока, указывающий путь в далекую Индию?
(1) Цит. по: Записки Дениса Васильевича Давыдова, цензурой в России непропущенные, ч. II. Указали источник цитаты, чтобы вы не подумали, что мы от вольного придумали геройскому атаману мысли о побеге из России. И да: М. И. Платов действительно отбывал ссылку вместе с будущим «львом Кавказа», А. П. Ермоловым.
(2) Существует версия, что именно М. И. Платову принадлежит инициатива ввести в казачью форму лампасы.
Глава 11
Солнце заливало золотом роскошные дворики летней резиденции эмира Бухары. Я проснулся не от привычного крика дежурного, не от ржания лошадей или приказов урядников, а от пронзительного, совсем не царственного визга павлина, что важно расхаживал по галерее, веером распуская радужный хвост. Этот крик, похожий на скрип телеги или кошачье мяуканье, создавал странный аккорд, сливаясь с тихим журчанием фонтана, что бил прозрачными струями посреди внутреннего двора стоявшего неподалеку гарема.