— Обязательно укажите в своем отчете, юзбаши, что мы не сидим сложа руки, — просили они и пытались всучить мешочек с танга.
Постепенно, по мере продвижения на юго-восток, пейзаж начал меняться. Выжженная равнина уступила место пологим холмам, которые начали переходить в невысокие горы. Это были еще не те величественные пики Гиндукуша, что маячили смутно вдали, словно синие призраки, а лишь Ширабадский горный кряж на бухарской стороне Аму-Дарьи.
Прерванная монотонность нашего похода взбодрила людей. Они, даже женщины, мужественно терпели все невзгоды перехода через пустыню. Теперь же, когда в воздухе повеяло прохладой, когда на ночевках пришла пора вспомнить о наших бурках, на лицах расцвели улыбки. «Здесь войско сможет восстановить силы после трудного перехода», — тут же подумал я.
В горах перед нами, словно рассеченная саблей трещина в высоких скальных стенах, притаились так называемые «Железные ворота». Это был не просто проход, а настоящий символ, дикие обнаженные скалы, кое-где украшенные фисташковыми и миндальными деревьями и образующие ущелье, через которое, казалось, проходили все завоеватели, направлявшиеся на юг, в Индию. Здесь ступала нога Александра Великого, здесь гремели копыта конницы Чингисхана, здесь проносились полчища Тамерлана. Я чувствовал дыхание истории, проходя через это узкое, тесное холодное горло, и понимал, что мы идем по стопам великих предков, прокладывая наш собственный путь в историю. Можно считать, что про нас уже написали в будущих учебниках.
Это чувство еще больше окрепло, когда, миновав перевал, мы увидели вдали синюю ленту Аму-Дарьи, а за ней прятавшиеся в тени темно-серые предгорья. За и над ними, подобно небрежно сложенным грудам золотых монет, ярко горели на фоне голубого неба красно-желтые горные пики, образующие неровную линию, уходящую вдаль. Гиндукуш. Мы достигли порога Афганистана.
(1) Накшбандийский тарикат (братство) — суфийское религиозное течение, родившееся в Бухаре, получившее широкое распространение среди мусульман Среднего Востока и добравшееся до Северного Кавказа. На его основе, в частности, возник мюридизм Шамиля, хотя эти учения противоречили друг другу.
Глава 12
Сквозь подошвы ичигов проник холод от металла стремян, я зябко повел плечами. Такого быть не могло: возможно, зимой, когда «Железные ворота» укутают снега — тогда да, но не сейчас, в конце лета… «Это у вас нервное, товарищ сотник», — укорил я себя в непростительных эмоциях и тронул коня. Начался спуск, нужно было следить за дорогой, а не отвлекаться на разную ерунду.
Нам предстоял последний визит на бухарской территории — к беку Ширабада, в двух днях пути от места нашей ночевки в горах. Дорога петляла через горную лощину, мы миновали еще одно, не менее грандиозное, чем «Железные ворота», ущелье, два перевала, кишлак с парой чинар исполинского роста — одному дереву по преданию насчитывалось более тысячи лет! Прямо Неопалимая Купина, которая, согласно Библии, росла на горе Синай. Теплые ручьи за кишлаком, бегущие вдоль очаровательных зеленых берегов, манили нас как змеи-искусители, обещая смыть пыль пустыни и воспоминания о ней — я поддался соблазну и объявил о дневке. Рано утром мы оставили этот райский уголок и к обеду достигли садов Ширабада.
Бек, сухой жилистый старик с добрыми печальными глазами, обитал на высокой скале, которую никогда не покидал.
— Всякий властитель по закону должен жить в крепости, — так объяснил мне свое затворничество в раскаленных каменных стенах этот формалист и служака до кончиков пальцев.
Его отношение к своим обязанностям, а скорее всего, нескрываемое желание поскорее от нас отделаться, оказалось нам на руку. Он без лишних проволочек организовал очередную переправу отряда через Аму-Дарью, широкую, полноводную в это время года, несущую в себе песок и ил с далеких гор. Ее воды казались тяжелыми, как жирная эмульсия, и неспокойными, словно древний, беспокойный зверь.