— Я совершаю намаз внутри караван-сарая, не решаясь без нужды покинуть его стены и посетить мечеть. Но если так будет угодно Вашему Величеству, я отправлюсь туда, как только покину дворец.
— Дворец? — хмыкнул афганец, столь же быстро остывая, как только что закипел. — Ты называешь дворцом эту халупу? Дворец рядом, но я не могу там устроиться со всем полагающимся мне достоинством из-за происков сводного брата и из-за упрямства Земана.
— Он не отдает вам камни?
— Не отдает, — подтвердил общеизвестную версию Махмуд, но потом рассказал кое-что интересное.
Оказывается, Земан-шах, проиграв несколько сражений подряд и поняв, что ему не победить, попытался убежать в Пенджаб к местному властителю — Ранджиту Сингху. Хотел купить с помощью одного из камней помощь предводителя сикхов. По пути к Хайберским перевалам он остановился в крепости одного из своих приближенных по имени Ашик, которого ранее осыпал милостями. Этот Иуда принял шаха с почетом, но отправил тайного гонца к баракзаям. Их предводитель примчался с сильным отрядом. Его пропустили в крепость. Земан был схвачен, и прямо во дворе крепости был ослеплен — пуштунский хан жаждал поскорее удовлетворить свою жажду мести.
— Драгоценностей при нем не нашли, куда они делись, никто не знает, — грустно поведал мне Махмуд. — Но хуже всего то, что Ранджит Сингх, уже считавший, что камни у него в кармане, прислал нам ультиматум. Или мы отдаем ему Кохинур, или его армия вторгнется в наши пределы и разрушит Кабул до основания. Единства среди нас нет, как и камней — мы обречены. Если только чудо нас не спасет.
Я напряженно размышлял. К чему такая откровенность? Эти шахи, принцы-претенденты и даже обычные пуштунские ханы, предводители племен, они с детства впитали в себя искусство политической интриги. Что задумал Махмуд, какое коварство? Ведь он только что признался мне, что у некоронованных правителей Кабула недостаточно сил, чтобы встретить нашу армию.
— Вы полагаете, Ваше Величество, что появление армии моего атамана Платова настолько сильно изменит баланс сил между Гиндукушем и Пенджабом, что повелитель сикхов не осмелится нападать? — осторожно спросил я.
— Кто знает, что в голове у этого язычника⁈ — сердито выкрикнул Махмуд.
— А если все же камни найдутся? Вы отдадите их Ранджиту?
— Перво-наперво, я надену, как положено, Кохинур на правое предплечье и коронуюсь на шахский престол. Этой собаке Шудже придется убраться, поджав хвост, из Кабула в свои владения.
— А Ранджит?
— А твой Платов? — хитро усмехнулся Махмуд, блеснув жемчужными зубами.
Пошла торговля. Рубить меня саблей не будут.
— Полагаю, он предложит сикхам совместный поход против англичан. Они естественные враги Пенджаба, угроза его южным границам. Рано или поздно они придут, и Сингх разделит участь других индийских махараджей. Лишенный реальной власти, будет в ярости наблюдать, как в его стране хозяйничают чужеземцы.
Махмуд задумался. Его рука уже давно убралась от сабли, и сейчас он ею поглаживал свою аккуратно стриженую бороду.
— Все слишком быстро меняется. Я словно вернулся в детство и занимаюсь математикой со своим учителем. И он подбросил мне задачку со множеством неизвестных. Откуда мне доподлинно знать планы твоего сипахсалара Платова (1)? Быть может, он хочет захватить Кабул и разграбить, как проделал в Хиве и Бухаре? В столице есть чем поживиться, многие его жители богаче меня, а я не самый бедный человек.
— Наша цель — Индия, повелитель. В документах, которые я оставил на вашем ковре, есть письмо бухарского эмира Хайдара. Он свидетельствует, что наши намерения честны…
Махмуд отмахнулся от моих слов, как от мухи. Лицо его выражало как недоверие, так и решимость. Что он задумал? Я снова почувствовал напряжение, которое осязаемо сгущалось в воздухе. Казалось, еще секунда, и затрещать электрические разряды. Ничего себе! Ну и техника, я тоже хочу так давить на собеседника. Но кто бы меня такому научил? Мне оставалось лишь держаться и еще раз держаться.
— Ты крепкий, — вдруг хмыкнул Махмуд, и напряжение сразу спало. — Ступай, я обдумаю свое решение и тебе сообщу.
— Позволено ли мне обратиться с просьбой?
Афганский принц милостиво кивнул.
— Здесь, в Кабуле, скрывается человек из Кундуза по имени Медраим-Ага. Он интригует против меня, против моего атамана, потому что работает на англичан, ваших и наших врагов. Покушался на меня, нанял вора, который попытался украсть эти документы, — я кивнул в сторону платовских грамот и письма эмира. — Мне трудно его разыскать, а у вас в руках реальная власть…