Здесь только ночью все успокаивается, при свете дня же крутится бесконечный калейдоскоп человеческих характеров, пестрых одеяний, разными путями попавших сюда животных и, конечно, товаров со всего мира. Тут продают кашемировые шали, там — индийские парчи, муслин и атлас, чуть дальше — кабульские шубы с затейливыми узорами и с фестонами из кожи, отдельные ряды занимали шорники. Фарфор из Китая радует глаз изящным голубым рисунком, встречается немало и русских изделий — железная и медная проволока, кремни для ружей, китовый ус, табакерки, очки, зеркала, ситцы и меха… За каждым привезенным товаром — своя история, подчас трагическая, полная слез и крови. Чтобы попасть на местный прилавок, моржовый клык с далекого Севера, например, должен миновать бескрайние снежные равнины, безводные степи и барханы пустынь, избежать жадных рук туркменов и не достаться на последнем участке пути горцам Саланга. А бронзовому венецианскому зеркалу придется проделать долгий путь сквозь бушующие океаны, объятый сражениями Индостан и как-то объехать безжалостных хайберцев, раздевающих купцов до последней нитки…
Здесь принято долго торговаться, тратить уйму времени на разговоры — порядочный покупатель сядет рядом с владельцем лавки, заведет разговор ни о чем, просмотрит десяток товаров, пока доберется до нужного. Только тогда начнется настоящий торг, опытный клиент может и не купить сегодня то, что ему приглянулось, и вернется завтра. Я такой возможности был лишен — мне дали всего день на подготовку. Поэтому я торопился, забирая почти без торга курильницы, лучшее на рынке пахучее мыло, клетки с соловьями, мускус, большую жестяную трубу, наркотические и ароматические травы, мягкую кошму, в ворсе которой тонула рука, и желоба для садового полива.
Нужно журчание воды, отчетливое, однозначное, но как его добиться за выделенные мне сутки? Фонтан за такое время не соорудишь. Решение нашлось, и предложил его садовник уединенной виллы, предоставленной по моему требованию. Он ухаживал за деревьями, ежедневно поливая их с помощью так называемого «чигирим», примитивного устройства в виде длинного вытянутого кольца из веревки с кувшинами, перекинутого через колесо, насаженное на вал. Этот вал вращал обыкновенный ослик, вода подавалась из колодца, кувшины, двигаясь один за другим, опрокидывались в желоб. Этот самопальный водопровод продлили до окна дома и устроили нечто вроде каскада. Рачительный садовник постарался отвести воду обратно, чтобы она все же добралась по назначению и напоила деревья.
Виллу — скорее пустой дом, обнесенный стеной из битой глины — мне выделил принц Мустафа, а не Шуджа. Когда я закричал, что знаю, как найти драгоценности, думал, что пришел мой последний час, и воспользовался крайним средством. И, как выяснилось, немного поторопился. Загремели выстрелы, пули засвистели над головами гильзаев — не на поражение, а как предупредительные, — в игру вступил тот, кто меня пригласил в Бела-Хуссар. Принц Шуджа быстро оценил как возможную угрозу, так и желание сводного брата окончательно не обострять.
— Стоять! — рявкнул он своим людям. Страшные ножи опустились, не причинив мне вреда.
Я бы назвал появление баракзаев Махмуда классическим термином «кавалерия из-за холмов», но, когда все успокоилось, противники сумели, не пролив крови, договориться, пришло время «отвечать за базар». Принц Шуджа сообщил сводному брату, о чем я имел неосторожность крикнуть во всеуслышание.
— Это правда, посланец сипахсалара Платова? — строго спросил меня Махмуд.
Довольно глупо было бы колебаться и отмалчиваться, стоя перед большой возбужденной толпой афганцев. А они ведь еще трясли в воздухе разной длины и качества, но одинаково смертельно опасным холодным оружием.
— Да, ваши высочества! — твердо ответил я, побоявшись играть с титулами «величества». — У меня есть одна идея, но она требует подготовки.
— Расскажи, что придумал, — не терпящим возражения голосом потребовал Шуджа.
— Здесь? Всех и каждого оповестить о столь деликатном деле? — не удержался я от возмущенного возгласа — уж больно бесил меня этот претендент.
— Отойдите! — тут же приказал Махмуд неотличимым с виду гильзаям и баракзаям, мерявшимся грозными взглядами. В свое время последние поселились на землях, захваченных у первых, и давние обиды не были забыты. Насколько я помнил, племенные распри доживут и до XXI века.
Воины отошли подальше, образовав плотный круг.
— Говори! — взревел теряющий терпение принц Шуджа.
Я рассказал.
— Может и сработать! — задумчиво произнес Махмуд.
— Сутки! Даем тебе сутки на подготовку и не часом больше! — подвел итог прениям его сводный брат.