Соточник
Вне бабок нет никакой жизни. Это как мысли о космосе. Оно хорошо в телефоне обитать. А там летает иссушенный воздержанием космонавт. Как он там – бром пьет или так справляется? А ты находишься в коконе, и, кажется, уже никогда оттуда не выберешься. За окном, быть может, снега, ветер, а у тебя руль фирмы “AJS”, гидроусилитель “ZF”, и ты готов смотреть на людей сверху вниз.
В Африке напрасно не играют в футбол. Гротеск должен был шире, или вы скажет, что хватит и этого? Флешка весело помигивает, играет какой-нибудь русский рок, или, скорее всего, радио.
В мире ветров, в квартире полей
Там где машины проносятся в плоскости глаз
Свежая кровь из вспоротых вен
Льется и хочет, чтоб все было здесь и сейчас
Нормально, чо. Телефон, чо. Звонок, чо. Чо по бабкам, чо.
И дальше бегут вместе, дорога и песня.
Эта звезда по имени Смерть
Тебя и меня нас по странным
Дорогам ведет
Ее Личный Шофер приказал тебе сесть
И ты вместе с ней к своей гибели
Мчишься вперед
У вещей есть предназначение. Если нет этого, то и непонятно, как же вышло, что, например, технологии, созданные для того, чтобы улучшить жизнь, работают для того, чтобы закручивать гайки. Но всякий по-своему воспринимает бытыею
Олех ехал. Олех рулил. Мечты его сопровождались грохотом сознанья. Но подтвердить величие сложно, и потому, метод вырабатывается сам собой: это найти какого-то кента и нагрузить по ушам ему. Кент должен быть малость припудренным. Попал бы он на человека с наличием критической мышцы на языке, а тот бы стал вопросы задавать. Оно и ладно, фиг положим мы на вопросы, ведь цель же не в этом, однако, нужно, чтобы условие выполнялось. А дело не только в соточке, хотя здесь были этапы. А ведь годы уходят куда-то в жидкость. Нет, во мглу уходят они только у людей, у которых в голове один этаж.
Хорошо рулить.
Бегут, бегут столбцы, дома, окна, и когда мысли вообще никакой нет, так это просто праздник психоразума, потому как по возвращению в привычную ячейку рассуждений, что-то снова начинает свербить. Телефон – китайское существо. Так как передать китайский язык нельзя, человек начинает чего-то сюсюкать, генерируя мелкие насекомые звуки, а фиг. Это не обязательно. Кормит тебя это существо?
Заправочка.
Девушка-свёкла в своих поздних за пятьдесят. Химический фуфломицин, энергетик.
- Здоров, братан, как сам?
«Братан» по ту сторону телефону булькатит, говорит быстро, он очень любит говорить, и, если дать ему возможно все время говорить, он никогда не остановится. Категория «специалист во всем» очень распространена на Руси. Это когда ты все знаешь, хотя иногда кажется, что совсем ничего не знаешь, хотя вроде бы отмечается наше преимущество перед прочими странами в том, что у них учат специалиста в одной области – и он это знает. А все остальное не знает. У нас все весомее, разнокалибернее, пестрее. Вот и Дима, которому Олех звонил, был крайне заковырист, ветвист в своем смысле: ну, то что все кругом поэты, это понятно. Олех потом и звонил, что сам был поэт. Далее – если ты поэт, значит, и политик, а в этом плане эту землю уж точно посетило национальное однообразие, схожесть во мнении, куда включаются также и вопросы Американоведения, а также «в Европе кругом черные». Возможно, продолжать в том духе, что и растения и животные – тоже поэты, совсем не ново. Но суть вещей не меняется, и набор элементов, хотя и различается от территории к территории, в общем плане одинаков. Но и не про детали речь.
- Как там? – спросил Дима.
- Да и неплохо.
- А деньги чо там, платят, Володя?
- Да. Но хотелось бы большего.
- А я так. Соточка. Ну хотя да, забыл. В принципе, две соточки.
- Ну ты молодец.
- Да так, кручусь. Да башлять много приходится.
Внимательный человек бы сразу сказал, что довольно сложно соточку перепутать с двумя, но раз уж речь идет понимании процесса, то так и скажем: машины бывают легковые и грузовые. А продукты бывают (да, уже не бывают) дешевые и дорогие. А простые люди, не входящие в субъективный средний класс, делятся на простых и соточников.
- Ну и хорошо ты получаешь, - заметил Володя.
- Да так. Пойдет.
Олех перенял манеру говорить у одного директора, который стрелял словами очень пулеметно, подчеркивая этим, что ему некогда, а все вокруг должны заниматься (давайте, все, давайте, занимайтесь). До директора можно было взойти в мечтах. Зато как приезжал он в Чичкино к родителям (если не знаете, где это, то посмотрите на карте), да как заходил ко всяким товарищам, так спрашивал:
- Ну чо, как.
Слова тоже вылетали как патроны.
- Да сойдет, - отвечал ему, например, Толян.