Первый раз за все время Силин встретил его неприветливо:
- Нашел когда прийти! Чего тебе?
- Возьмите меня к себе!… - нахохлившись от волнения, сказал Лешка.
- Это еще зачем?
- Как зачем! Что же мне сидеть с Глущенкой, как последнему буржую?
- А здесь что ты будешь делать?
- Ну вот! Что я, стрелять не умею?
- Ишь ты, воевать захотелось! - протянул Силин. - Шел бы лучше домой, парень.
- Не пойду! - твердо и отчаянно заявил Лешка. - Будь дома отец, так я бы уж давно… - Про отца Лешка сказал с умыслом: пусть вспомнит, чей он сын.
Силин, прищурясь, словно впервые видел, оглядел крепкую, не по годам рослую Лешкину фигуру. Прикинув что-то в уме, поколебавшись, он вдруг спросил:
- Не струсишь?
У Лешки отчаянно забилось сердце.
- Не… я не струшу!…
Силин пожал плечами:
- Ну, оставайся, коли так, будешь при мне для поручений…
Так Лешка стал связным.
Вскоре он уже носился по ночному затаившемуся Херсону, разносил по заводам записки Силина. Он побывал на Забалке, на верфях и всюду видел одно и то же: формировались отряды рабочих и, вооруженные чем попало - винтовками, охотничьими берданами, винчестерами и даже старыми шомпольными ружьями времен турецкой войны, - уходили в ночь, в темноту, на исходные рубежи предстоящего восстания. И было радостно чувствовать себя среди этих людей участником надвигавшихся событий.
Одно омрачало Лешкино существование: оружия у него не было, а попросить у Силина не представлялся случай…
НАЧАЛО
Возвращаясь с верфей Вадона, Лешка едва не наткнулся на немцев.
Отряд человек в тридцать шел по улице Говарда. Прячась в тени домов, Лешка двинулся следом.
Немцы свернули на Суворовскую и прошли ее насквозь, туда, где белело двухэтажное здание городского почтамта.
«Почту идут занимать», - догадался Лешка.
В конце улицы, чуть наискосок от почты, находился небольшой пустырь, заваленный строительным мусором.
Притаившись за грудой щебня, Лешка видел, как немцы взломали широкую трехстворчатую дверь почты и вошли внутрь. На улице остался патруль, человек пять. Забранные решетками окна первого этажа осветились.
Вернувшись в Союз, Лешка рассказал о виденном Силину. Тот нахмурился.
- Это точно?
- Точно!
- А у Вадона был?
- Как же. Велено передать, что все сделают. И насчет Забалки чтобы не беспокоиться: там будет, как условлено.
- Добро. А как ты к почтамту попал, это вроде не по пути?
Лешка рассказал, как наткнулся на немцев и шел за ними до почты. Силин расспросил, сколько было немцев, как вооружены. Потрепал Лешку по плечу:
- Ишь ты, разведчик! Ну, посиди там, в зале, обожди меня.
Лешка вышел в зал, где в это время никого не было и только на скамье возле двери в комнату Совета сидел молодой парень-фронтовик и мотал серые, донельзя затрепанные обмотки. Лешка сел рядом с ним. У парня было безусое скуластое лицо, из-за воротника шинели выпятился край старого вафельного полотенца, которым он, как шарфом, обмотал шею. Полотенце было черное от грязи.
Надежно закрепив шнурок обмотки, парень распрямился, взглянул на Лешку и вдруг сдвинул редкие бесцветные брови.
- Ты кто такой? - подозрительно опросил он.
- А ты кто? - в тон ему отозвался Лешка.
- Я Николай Пахря, меня всякий знает. А ты кто - кадет?
- Дура ты! С чего взял?
- Но, но, не дурачись! - угрожающе сказал парень. - Думаешь, не видал я вашего брата?
- Вот и факт, что не видал. Не кадет я: гимназистом был.
- Гимназистом? - недоверчиво переспросил Пахря. - А шинелька-то, вроде кадетская. Небось врешь? Погоны снял, думаешь, и не видно тебя? Шпионить сюда пришел?
Пахря был одного роста с Лешкой и, по-видимому, одной с ним силы.
- Сам ты шпион! - «наливаясь злобой, проговорил Лешка. - За такие слова, знаешь…
- Ты еще угрожать!
Не успел Лешка опомниться, как Пахря был уже на ногах и держал в руках винтовку.
- А ну, руки вверх! - заорал он, щелкая затвором. - Руки вверх, говорю, кадетская морда!
Лешка вскочил, сжимая кулаки…
Так они стояли друг против друга, когда в коридор вышел Силин вместе с командиром одного из отрядов - Костюковым, плотным, сутулым фронтовиком, с длинными, концами вниз, рыжими усами.
- Что у вас тут? - нахмурясь, спросил Силин. - Убери винтовку, Пахря.
- Подозрительный тип, товарищ Силин, - доложил тот, - кто такой неведомо.