– Мистер Маккэнн сказал, что поселка в Саннивэйл скорей всего не будет. Не хватает денег и так далее. Если он срочно что-нибудь не придумает, строительство обречено. Он так и сказал – обречено.
– И что вы ему ответили?
– Ну, меня, конечно, больше всего интересовало, потеряю ли я работу, потому что платили там неплохо. Мистер Маккэнн сказал, что, если он не расплатится с долгами, работу потеряют все. Потом спросил меня про тюрьму. Где я сидел, какие там порядки. Я сначала опешил, потому что он без конца перепрыгивал с одной темы на другую.
– Вы рассказали ему о тюрьме и о том, за что вас посадили?
– Да, сэр. Мне показалось, что ему действительно интересно. Особенно когда я признался, что получил срок за вооруженное ограбление и причинение тяжких телесных повреждений.
– Значит, вы сидели по двум статьям?
– Верно.
– А до этого вас еще дважды привлекали к суду за нападения, но в тюрьму не отправляли?
– Меня выпустили на поруки.
– Понятно. Что случилось после того, как вы поговорили с мистером Маккэнном о тюрьме?
– Ничего. Мы просто выпили еще немного пива, обсудили кое-какие матчи. Кажется, с Майком Тайсо-ном. Потом он посмотрел на часы и сказал, что ему пора идти. И ушел.
– Подсудимый ничего не сказал о миссис Альварес?
– В тот раз – нет.
– А когда?
– Три дня спустя. Я шел после работы к своей машине, когда меня остановил мистер Маккэнн. Он спросил, не хочу ли я заработать немного денег. Я сказал: "Еще бы". Тогда он предложил встретиться на стоянке перед "Красным петухом" в десять вечера. Я сначала подумал, что ослышался, и спросил, зачем на стоянке. Он сказал, что это личное дело и никто не должен знать о нашем разговоре.
– Что случилось на стоянке перед "Красным петухом"?
– Мистер Маккэнн подъехал и попросил сесть в его машину. Обычно он ездит на красной спортивной, а эта была черная, старенький "форд". В общем, я влез, и он отвез меня куда-то в пустыню, в безлюдное место, и спросил, на что я готов пойти за пятьдесят тысяч долларов.
Присяжные начали переглядываться, а среди публики послышался шум.
– Что вы ему ответили?
– Я подумал, он шутит, и решил тоже пошутить, – мол, на что угодно. Правда, потом я добавил, что убивать не стану, – на всякий случай. Тогда он спросил, могу ли я совершить серьезное преступление, почти такое же, как убийство, а я спросил, что он имеет в виду.
Доббс глотнул воды и вновь повернулся к присяжным.
– Мистер Маккэнн сказал, что у его компании большие неприятности, но он знает отличный способ решить все проблемы. Он спросил, слышал ли я о Мартине Альваресе. Я ответил, что слышал. В Дезерт-гроув его все знают. Мистер Маккэнн сказал, что мистер Альварес обожает свою жену – он назвал ее Пэтти – и пойдет на все, чтобы спасти ей жизнь. Например, заплатит крупный выкуп, который потом можно будет использовать для строительства в Саннивэйл. Я спросил, о какой сумме идет речь, и мистер Маккэнн ответил, что Мартин Альварес запросто отвалит миллион долларов.
– И что вы ответили на это подсудимому? – спросил Рамон.
– Я ответил, что в таком случае пятидесяти тысяч для меня маловато.
5
Дезерт-гроув утопал в зное, и старый кондиционер с трудом разгонял духоту в зале. Когда судья объявил перерыв, большая часть публики вышла из здания суда выпить что-нибудь прохладительное или умыться в туалете. Но Мартин Альварес не сдвинулся с места. Через минуту он уже сидел в первом ряду, мрачно глядя на Доббса, потом на Пола Маккэнна. Рамон Куирос увидел, что происходит. Он перегнулся через низкий барьер, отделяющий скамьи для публики от судьи и адвокатов, и что-то прошептал Альваресу. Прокурор еще не закончил говорить, когда Мартин встал и вышел из зала.
Когда заседание возобновилось, Доббс сообщил, что Пол Маккэнн знал об утренних прогулках Пэтти Альварес и о том, что она предпочитает ездить до наступления жары. По словам Доббса, Маккэнн хотел устроить засаду подальше от ранчо. Он сказал, что они схватят жену Альвареса, завяжут ей глаза и отвезут в фургоне на заброшенную ферму в другом округе. Согласно плану Доббс должен был сидеть в подвале с миссис Альварес, а Маккэнн – вести переговоры о выкупе с ее супругом. На деле все вышло не так.
– На рассвете мистер Маккэнн посадил меня в фургон. Мы доехали до того места, где из земли торчат большие валуны, и спрятали автомобиль за скалами, чтобы миссис Альварес нас не заметила.
– Что произошло потом?
– Мы ждали, пока мистер Маккэнн скажет, что видит ее лошадь. У него был бинокль, но я тоже разглядел клубы пыли. Тогда мы надели лыжные маски и взяли ружья...
– Кто принес оружие?
– Мистер Маккэнн.
– Продолжайте.
– В общем, мистер Маккэнн должен был выскочить из-за камней и остановить лошадь, а я – схватить миссис Альварес и связать ее веревками. Только все пошло наперекосяк. Мистер Маккэнн начал махать рукой, и миссис Альварес стала останавливаться. Но потом ее словно муха укусила. Она пришпорила коня и промчалась мимо нас. Еще немного – ее бы и след простыл. Тогда мистер Маккэнн это сделал.
– Что он сделал, мистер Доббс?
– Выстрелил в лошадь. Бабах! Прямо как в кино. Лошадь вздыбилась, вскинула копыта кверху. Знаете, как в замедленной съемке – конь поднимается в полный рост, а кругом кровища. На секунду он точно завис в воздухе, потом попятился и со всего маху рухнул на спину – прямиком на скалы и на миссис Альварес. Я стоял разинув рот. Просто глазам своим не верил. Потом послышался глухой стук, когда миссис Альварес ударилась головой о камни, а сверху обрушилось тело лошади. Я как этот звук услышал, сразу понял, что дело плохо. Ну, думаю, теперь ей точно крышка.
– Что сделал мистер Маккэнн после того, как выстрелил в лошадь?
– Он просто стоял, вытаращив глаза, словно его парализовало. И я тоже стоял, но потом слегка оправился. Я спросил, зачем он это сделал, но он только взглянул на меня и промолчал. Думаю, он не собирался стрелять в лошадь, просто так вышло сгоряча.
– Что произошло потом?
– Я подбежал к миссис Альварес. Выглядела она скверно. Голова у нее была буквально расплющена между лошадью и скалой. Мистер Маккэнн тоже подошел. Он едва держался на ногах. Похоже, хотел спросить, мертва ли она, но не мог произнести этого слова.
– Какого слова?
– Слова "мертва". Не шло оно из него, и все тут. Поэтому я ему сам его сказал. Тогда он сел на землю и начал разговаривать сам с собой.
– Что он говорил?
– "О Господи, о Господи!" Он повторил это несколько раз, потом добавил: "Господи, что теперь делать?" Я ему ответил: "Надо у...", то есть, простите, уезжать отсюда.
– Он с вами согласился?
– Нет. Зажал уши руками и крикнул, чтобы я заткнулся, потому что ему надо подумать. Я сказал: "Ладно", но сам решил, что если он просидит еще пару минут, то возьму фургон и удеру один. Я уже хотел идти к машине, когда он сделал одну вещь, которая меня удивила.
– Какую именно?
– Вытащил мобильный телефон и кому-то позвонил.
– Мистер Доббс, до этого момента вы считали, что в похищении участвуют только два человека, верно?
– Ну да. Я и он.
– А тут вы обнаружили, что в деле появился кто-то третий?
– Да, сэр. Но я не знал, кто это, потому что слышал только слова мистера Маккэнна, а он не называл имен.
– Пожалуйста, опишите суду этот разговор.
– Они мало говорили. Вначале он сказал, что мы об... – Доббс остановился и взглянул на судью. – Простите, ваша честь, можно употребить неприличное выражение?
– Точность очень важна, мистер Доббс, – ответил судья Шрайбер. – Повторите слово в слово то, что вы слышали от подсудимого.
– Ладно, – кивнул Доббс и снова повернулся к присяжным. – Он сказал, что мы облажались, и объяснил, как все произошло. Потом он стал слушать. Мистер Маккэнн снял маску, и я увидел, что все лицо у него красное, как будто его лупили по щекам. Через минуту он спросил, что ему делать. Потом несколько раз кивнул и отключил связь. Я спросил, с кем он разговаривал, и мистер Маккэнн ответил, что это не мое дело. Я сказал: "Очень даже мое, раз я стал соучастником убийства". Тогда он рассказал мне про свой план.