Габриэль медленно обошла стол, привлекая к себе взгляды каждой пары.
— Как наша Госпожа Победитель сегодня утром? — тихо спросила Лао Ма.
Казалось, азиатка была единственной, кто выказывал что-то, что отдалённо можно было назвать озабоченностью. Хотя Габриэль не могла сказать, было ли беспокойство личным или политическим.
— Умирает. Целитель считает, что не переживёт этого дня.
Несколько сатрапов обменялись тревожными взглядами.
— И что же станет с Царством? — спросила Клеопатра, улыбнувшись Антонию, который пил чай, оценивая Габриэль с головы до ног.
— Что станет с нашими землями? — Мелоса добавила свой голос к хору.
Яркая вспышка света временно ослепила всех в комнате, а облако тёмного дыма добавило неразберихи. Арес вышел из облака, зацепившись большими пальцами за петли на поясе. Он дерзко подошёл к Королеве, которая изо всех сил старалась не улыбаться.
— Это, — прогремела Зена глубоким баритоном, — это решение, которое должна принять Королева Царства. После смерти Зены она, прирождённая гречанка, займёт своё место моей Избранной и правительницы Царства.
Антоний и Брут по глупости потянулись к своим клинкам, но Арес вытащил свои клинки прежде, чем они смогли приблизиться к тому, чтобы очистить свои ножны.
— Я бы предпочёл не убивать вас, пока Габриэль не ответят на свои вопросы. — Его тёмные глаза стали смертельно холодными. — Но я буду.
— Мы подозреваемся в покушении на Завоевателя? — Брут повернулся и посмотрел на Габриэль.
Королева собиралась ответить, когда Арес небрежно сел за стол, поставив на него ступни в ботинках с громким стуком и щёлкнув пальцами, чтобы раб принёс ему чего-нибудь выпить. Габриэль моргнула, на долю секунды не зная, смотрит ли она на жену или на Ареса. Зена криво улыбнулась своей невесте, и Габриэль немедленно облегчённо вздохнула. Сделав глоток вина, Арес заговорил с сатрапами.
— Конечно, вы подозреваемые. Разве вы не решили создать союз против Завоевателя? И разве не Клеопатра предложила, чтобы всё нужно было делать ≪тайком≫? — Арес наклонился вперёд и проткнул фрукт маленьким кинжалом, который, казалось, волшебным образом появился в его руке. Он поднёс персик ко рту, откусил большой кусок и сердито посмотрел на египетскую королеву. — Что ж?
Глаза Габриэль вспыхнули, когда она подошла к Клеопатре.
Наклонившись, она прошипела:
— Измена карается смертью без суда и следствия, ты наносишь удар Вакханкам в спину. — Она крепко схватила подбородок Клеопатры, заставляя смотреть ей в глаза. — Мне кажется, что когда неизвестный злоумышленник толкает тебя сзади по длинной тёмной каменной лестнице, твоё тело кувыркается, врезается в каждую поверхность, раздавливается так сильно, что кровоточит изнутри, пока не останется ничего, что можно было бы сделать, чтобы остановить это… будет считаться тайным действием. — Она грубо дёрнула Клеопатру за подбородок, её вспыльчивый характер. — Разве ты не согласна?
— Я ничего об этом не знаю, ваше величество. — Клеопатра защищалась, выглядя немного больной из-за того, что ей дали описание ≪аварии≫ Зены.
Она отдёрнула подбородок. В Египте Габриэль лишилась бы жизни за такое прикосновение к ней.
— Ты бы хотела её увидеть? — настаивала блондинка, надеясь спровоцировать Клеопатру на какое-то признание или заставить её указать пальцем на кого-нибудь ещё. — Я знаю, что ты разделяла интимные отношения с нашей Лордом-Завоевателем и помнишь, как выглядело её красивое тело. — Габриэль совсем не была уверена в утверждении, когда оно вылилось из её рта, но один взгляд в глаза Клеопатры сказал ей, что она права. — Хочешь увидеть это сейчас? В синяках и разбитое почти до неузнаваемости, настолько слабое, что она не может открыть глаза, такое повреждённое, что она едва может дышать.
Клеопатра вздрогнула, поднося к губам салфетку. Габриэль повернулась к Лао Ма, отодвигая стул, стоявший между ними.
— Что? Никакого предложения волшебного эликсира или мази, чтобы спасти жизнь Зены? Никаких восточных заклинаний, чтобы излечить её раненное тело и укротить её бушующий дух? Или ты бы тоже увидела её мёртвой?
Лао Мао отвернулась. Антоний медленно двинулся к Аресу, внимательно его оценивая и мало обращая внимания на напыщенную речь Королевы теперь, когда она, казалось, покончила с её любовницей. Он ненавидел женский спектакль.
— Царица Клеопатра тоже прирождённая гречанка, — напрасно сообщил он Аресу, вызывающе приподняв бровь.