— Много. Очень много, — Тиберий вздохнул. Да уж он не раз влипал по своей же неосмотрительности.
— Да постоянно! Только я находила тебя, ты тут же влипал. То в войну, то в тюрьму. Мне даже делать ничего не надо было.
— Хватит делать вид, что знаешь меня! — Тиберий взбесился. — А что делала ты всё это время?! Пряталась по закоулкам? Единственное твоё детище — это фонд, верно? А я участвовал почти в каждом имеющем значение событии. Я жил, я любил, я дружил. И да, я делал глупости и страдал. Но я не сидел на месте, корча из себя жертву!
— Любил?! Не смеши меня! Ты ни на что не способен, кроме разрушения!
Тиберий вскочил и через пару шагов оказался возле девушки. Он схватил её за бретель сарафана левой рукой, а правой замахнулся для удара, но замер. Зачем он это делает? Это глупая наивная девчонка, не более, она ему даже не соперник.
— Ну же, давай! Ведь ты только это и умеешь, верно?
Хлоя смотрела на него с вызовом, готовая принять удар. Но даже в этой ночной темноте камеры он видел страх в её глазах, чувствовал дрожь её тела, и отнюдь не от холода. Климат здесь был тропический, так что даже ночью ощущалась духота. И он засмеялся. Она снова корчил из себя амазонку, которой не являлась. Он сделал шаг назад и сел на койку.
— Боже, насколько же ты жалкая. Я даже не могу злиться на тебя. Говоришь, я не любил? Но это так, я любил многих женщин. И не нужно так кривиться, я не о сексе в принципе, а о чувствах. Лет в триста я влюбился в одну плебейку. К тому времени я успел разорить наследство отца на гулянки и сколотить новое на военных походах. Я быстро стал всадником, и не только потому, что мог позволить себе лошадь. А потом и командиром. Я сделал хорошую карьеру, отчасти из-за бессмертия, конечно. Но суть в том, что я был богат и знаменит в тот момент. Одна девушка мне безумно нравилась, она была моей любовницей. Чуть позже я узнал, что у неё есть муж, и это, знаешь ли, ударило по моей гордыне. Она содержала его не только за мой счёт. Хитрая пронырливая женщина, но безумно красивая. Я пристроил её мужа в тюрьму и содержал там в хороших условиях. Девушку же поселил у себя. Знаешь, ей не понравилось такое положение вещей, но мне было плевать. Как ты и сказала, я в те времена наслаждался вседозволенностью. Она подарила мне дочь, от которой отказалась сразу после родов. Она отказывалась кормить грудью, брать на руки. Когда я однажды вернулся из очередного военного похода, она уже покончила с собой, а меня встретила трехлетняя дочь. Девочка была такой смышленой и интересной, что я сам не заметил, как полюбил этого ребёнка. Я потратил кучу денег на её образование. Ты думаешь, я не понимал, что она моя дочь? Я все прекрасно понимал. Но она была так похожа на мать, такая же красавица, но не коварная змея, а образованная чистая девушка. И это она сделала первый шаг, она поцеловала меня. А потом мне просто снесло голову.
— Ты омерзителен, — Хлоя скривилась в презрении. — Я не хочу это слышать.
— Но ты будешь. Потому что её я любил как никого до или после. А что ты знаешь о любви? Я даже готов был отпустить её, я винил себя во всех смертных грехах, я ненавидел себя так же безумно, как и любил её. Она всё знала о своей метке и, между тем, сделала выбор сама. Она не хотела искать «суженого», сказав, что хочет быть только со мной. Была ли ты счастлива, Хлоя? Что ты знаешь о счастье? Меня любили, меня выбрали, не смотря ни на что. Эти годы были лучшими в моей пустой жизни. Любимая женщина родила мне сына, с которым у меня, к сожалению, были натянутые отношения. Я дал ему образование и капитал, потом он решил жить подальше от меня и оборвать все контакты. Но я не злюсь на него. Две младшие дочурки были милыми, но я не любил их настолько сильно, как их мать. Когда она умерла, то вместе с ней погибла частичка меня. Я сутками напролёт сидел у постели любимой, пока та сгорала в бреду. Ей было около сорока лет на тот момент, но она всё ещё оставалась также прекрасна для меня. Мне никто и ничто не было нужно, кроме неё. Но её не стало. Ты ведь знаешь, что это такое, терять дорогих тебе людей? Можешь и дальше молчать, но я знаю: не может не быть таких за столько веков. И тут я совершил ошибку, я полностью отдался печали и попытался забыться в объятиях наших дочерей. Я хотел вернуть хотя бы частичку прежнего счастья, но всё напрасно.
— Прекрати! — Хлоя закрыла уши. — Я не хочу знать эту мерзость!
Но Тиберий подошёл к ней и схватил за руки.
— Ты постоянно корчишь из себя саму святость, но так ли это? На что ты была готова ради любимого человека? Ответь мне! Я, например, хотел умереть! Ты хоть представляешь, что это такое? Хотя бы сойти с ума, или лишиться памяти! Но никакие увечья не могли помочь, никакие! Мозг восстанавливался со всеми воспоминаниями.