— Зачем вам она? Отпустите девушку и я буду сотрудничать.
Мужчина опять засмеялся.
— Ты совсем идиот? Почему ты решил, что можешь ставить нам условия? Надевай наручники, живо!
Но Тиберий не собирался сдаваться, он просто стоял и внимательно смотрел в глаза незнакомца. Но стоило ему отрицательно покачать головой, как похититель спокойно положил наручники обратно в карман, а из-за спины достал пистолет, чтобы тут же выстрелить парню в голову. Тот упал плашмя и мужчина спокойно открыл замок и вытащил за ноги парня из камеры, полностью игнорируя забившуюся в угол рыдающую в истерике Хлою.
Глава 10
Спустя двое суток
Хлоя проснулась от характерного скрипа петель и услышала, что кого-то тащат по коридору. Тот же мужчина бросил на пол камеры тело Тиберия и сразу же ушёл.
Хлоя смотрела на парня со страхом: он представлял жалкое зрелище. Рубашки на нем не было, кожа в красных разводах — никто и не думал вытирать его дочиста. На брюках капли крови, а сам парень был без сознания.
Вскоре пришла девушка в кофте с капюшоном, в белой маске, что дважды в день приносила еду. Хлоя пыталась с ней заговорить, но безрезультатно. В этот раз кроме подноса она протолкнула в камеру пакет, в котором Хлоя обнаружила свежую одежду и кусок мыла.
***
Спустя час
Тиберий поднялся с пола и сел на койку, держась за затылок.
— Как ты? — спросила Хлоя.
— Ужасно. Им точно не нужны деньги, и это печалит. Радует только, что лиц своих они не показывают.
— Считаешь, что они не планируют нас убивать? — усмехнулась девушка.
— Очень смешно. Они не знают, кто ты. Я сказал лишь, что ты «доживающая» вдова, так что тебя позже отпустят.
— Это когда, интересно?
— Когда получат, что хотят.
— Но, что им нужно?
— Они хотят разгадать мою регенерацию и вылечить близких. Так что мы тут надолго. Но если они не планируют тебя убивать, то и не узнают, что ты такая же.
Хлоя поникла.
— Почему ты защищаешь меня?
— Не надумывай себе лишнего, просто я не вынесу твоих воплей. А методы у них довольно живодерские. Я же знаю, что сойти с ума не выйдет. А ты и так шарахаешься от любой опасности. Не хочу даже представлять, что с тобой будет на том столе. Мерзкое зрелище. Ты что, опять плачешь?
Тиберий с удивлением посмотрел на девушку, а потом скривился от отвращения. Никак не приспособлена к жизни, как она жила всё это время? Он разглядывал её тело и не испытывал ничего, кроме брезгливости. Вдруг его осенило.
— Это что на тебе? Ты была раньше в другом платье.
— Какая-то девушка принесла одежду, мыло и полотенце. Кстати, когда тебя увели, я нашла там дверь в соседнюю комнату. Там душ и унитаз, есть верёвка для белья.
Тиберий привёл себя в порядок и поел. Кормили обычным фаст фудом и минералкой. Никаких изысков. Он умял бургер за один присест и понял, что не наелся: эти два дня его не кормили.
Спустя два часа
— Скажи, — обратилась девушка к лежащему парню, — ты не боишься?
— Чего не боюсь? — устало переспросил парень.
— Снова оказаться там. Они ведь мучали тебя?
— Они делали надрезы и пробы ткани, следили за заживлением. Пытались залезть поглубже, но у них нет необходимых средств. А как это сделать, я им говорить не собираюсь. Да и вообще не уверен, что у них что-то выйдет. Нужно либо пытаться самим сбежать, либо ждать полиции.
— Как ты можешь говорить об этом так просто?
— Да о чём ты? — Тиберий сел и посмотрел на приунывшую девушку. — Ты странно себя ведёшь. Расскажи уже, в чём дело?
— Мне страшно, — девушка вся напряглась.
— Я уже понял, чего ты боишься всего. Я одного понять не могу, как ты вообще могла жить всё это время?
— А у меня был выбор?
— Ну конечно, подойти ко мне гораздо страшнее, чем мучать меня и себя столетиями! Ты нормальная вообще?
— Я… Тебе не понять. Нет, это я не могу понять. Что может быть хуже? Ты что, мазохист? Или ты не чувствуешь боли?
— Я же говорил, что это всё не так.
— Но тогда почему? Я боюсь. Я боюсь снова испытать это. Сначала мне относительно везло. Мне удавалось обманывать мужей, хоть и приходилось терпеть их присутствие. Одна я не могла жить, это стало возможным и безопасным только к восемнадцатому веку. После десятого века всё стало совсем плохо, я переехала во Францию с мужем. В новой культуре мне было сложно, я не понимала многих вещей. Моё приданное очередной муж вложил неудачно, мы разорились. А потом он продал меня, за долги, — Хлоя закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. — Я развлекала своего хозяина, конечно же, он сразу всё понял. Он прятал меня от своего окружения и не допускал ко мне тех, кто мог быть моим «суженым», а так же заставлял обслуживать его гостей. После он перепродал меня, сколько раз это повторялось, я не знаю. Я думала, что это был ад, но как же я ошибалась! Мне удалось сбежать в монастырь. Казалось, я обрела покой. Я понимала, что не могла там находиться вечно, но тянула с побегом. Меня раскрыли и обвинили в колдовстве. Несколько месяцев судили и пытали, а потом пытались сжечь на костре. Тиберий, это невыносимо. Мне казалось, что хуже быть не может, каждый день боль, каждый день. Я молила о смерти. Я больше не могла жить. Я не выношу боль, Тиберий. Я просто не могу её терпеть. Я ору до хрипоты, а потом связки заживают и снова. Я хочу отключиться от мира, но не помогает ничего. Ни молитвы, ни проклятия. Я безумно боялась костра и хотела попасть на него. Я надеялась сгореть, лишь бы всё это закончилось. Но, увы, я очнулась в яме гниющих трупов и шаталась как нищенка несколько лет. А потом открыли Америку. Туда рванулась куча народа в поисках лучшей жизни. И я больше не могла так жить, постоянно пить и терпеть насилие и побои. Алкоголь спасал ненадолго, ведь у нас более ускоренный метаболизм. И боги, как это всё глупо. Новый свет или старый — значения не имеет, везде люди, такие же мелочные и жестокие.